Джейк сжал в руке ключ и потащил из кармана. Одна из бороздок зацепилась за ткань, ключ выскользнул из мокрых от пота пальцев мальчика, упал на пол, подпрыгнул, провалился в щель между двумя покоробленными досками… и исчез.
– Пацан влип! – услышала Сюзанна крик Эдди, но голос молодого человека доносился словно бы издалека. Она и сама здорово влипла… но, подумала Сюзанна, пожалуй, я все равно справляюсь молодцом.
"Ща, милок, я твою сосульку растоплю, – посулила она демону. – Ща-а я ее… токо что ж ты, бедолага, без нее делать-то станешь?"
Не то, чтобы она и впрямь растопила "сосульку" – она изменилаее. Штука внутри Сюзанны, разумеется, по-прежнему не доставляла ей удовольствия, но, по крайней мере, перестала причинять дикую боль и больше не была холодной. Она попалась в западню и не могла вырваться. Сюзанна, в общем-то, ее не удерживала. Заметив, что похоть – не только оружие, но и слабое место демона, Роланд, как всегда, оказался прав. Демон овладел Сюзанной, но и онаовладела им,и теперь каждый из них словно сунул палец в одну из тех дьявольских китайских трубочек-ловушек, где чем рьяней дергаешь, тем крепче застреваешь.
Сюзанна отчаянно цеплялась за одну-единственную мысль (что ещеей оставалось? все прочие сознательные мысли исчезли): нужно во что бы то ни стало удерживать это скулящее, перепуганное, злобное создание в капкане его собственного непреоборимого вожделения. Оно содрогалось, и толкалось, и корчилось внутри нее, визгливо требуя свободы, но при этом, не в силах совладать с собой, со страстной жадностью пользовалось ее телом… а Сюзанна не отпускала.
"А что же будет, когда я его наконец отпущу? – безнадежно подумала она. – Вдруг он решит сквитаться со мной?"
ЭТОГО ОНА НЕ ЗНАЛА.
Дождь лил как из ведра, грозя превратить клочок земли внутри кольца камней в море грязи.
– ПОДЕРЖИ ЧТО НИБУДЬ НАД ДВЕРЬЮ! – крикнул Эдди. – ЧТОБ ЕЕ НЕ СМЫЛО!
Украдкой поглядев на Сюзанну, Роланд понял, что ее поединок с демоном продолжается – полуприкрытые веки, недобро кривящийся рот. Ни видеть, ни слышать демона стрелок не мог, но он чувствовал, как тот бьется в гневе и страхе.
Эдди повернул к нему залитое дождем лицо.
– ОГЛОХ, ЧТО ЛИ? – гаркнул он. – НАКРОЙ ЧЕМ НИБУДЬ ЭТУ ОКАЯННУЮ ДВЕРЬ, НУ, БЫСТРО!
Выхватив из котомки одну из шкур, Роланд сгреб ее за углы, вытянул руки вперед и наклонился над Эдди. Получился импровизированный навес. Кончик самодельного карандаша Эдди облепила грязь; юноша вытер его о рукав (на рукаве осталось темно-шоколадное пятно), вновь зажал палочку в кулаке и склонился над своим рисунком. Нарисованная на земле дверь была чуть меньше двери по Джейкову сторону барьера – размеры соотносились, вероятно, как 0,75:1 – но достаточно велика для того, чтобы Джейк прошел… еслиключ подойдет.
"Если у него вообще естьключ – ты ведь это имеешь в виду? – спросил он себя. – А ну как он его обронил… или этот дом подстроил так, что он его обронил".
Под кружком, изображавшим дверную ручку, Эдди нарисовал прямоугольник, помедлил и двумя загогулинами воспроизвел в нем привычные очертания замочной скважины.
Молодой человек замешкался, раздумывая. Следовало сделать что-то еще, но что? Сообразить было трудно, поскольку в голове у Эдди словно бушевал ревущий смерч – смерч, круживший в своем водовороте вместо подхваченных с земли сараев, нужников и курятников случайные редкие мысли.
– Ну, сладенький, давай же, давай! – вскрикнула у него за спиной Сюзанна. – Сдыхаешь, золотце! Что ж ты так? А я-то губы раскатала – во, думаю, зло…чий жеребец попался! Эх, мальчонка…
Мальчонка. Мальчик.Вот оно.
Острием палочки Эдди старательно вывел в верхней части двери "МАЛЬЧИК". Едва он дописал букву "К", рисунок мгновенно изменился. Кружок, нарисованный Эдди на потемневшей от дождя земле, вдруг еще больше потемнел… и выступил из плоскости картинки, превратившись в темную, блестящую дверную ручку. А внутри контура замочной скважины Эдди вместо бурой мокрой земли заметил тусклый свет.
Позади Сюзанна опять принялась во весь голос визгливо понукать демона, требуя продолжения любовных утех, но в ее криках проскальзывали усталые нотки. Следовало положить этому конец, да побыстрее.
Эдди пал ниц, как мусульманин, представший перед Аллахом, и приложил глаз к замочной скважине, которую сам нарисовал. Он заглянул через нее в свой родной мир, в дом, посмотреть на который они с Генри отправились в мае семьдесят седьмого, не подозревая (э-э, нет; о нем, об Эдди, нельзя сказать "не подозревая" – нет, даже тогда он что-то такое чувствовал), что следом за ними идет мальчик из другой части города.
Он увидел коридор. Джейк, стоя на четвереньках, лихорадочно дергал половицу. Что-то подбиралось к нему – ближе, ближе; Эдди мог бы разглядеть, что это, и в то же время попытки разглядеть оказывались тщетными, словно часть мозга юноши отказываласьвидеть это; словно увидеть означало понять, а понимание вело к безумию.
– ДЖЕЙК, СКОРЕЙ! – завопил он в замочную скважину. – ШЕВЕЛИСЬ, ХРИСТА РАДИ!
Небо над вещуньиной круговиной расколола канонада грома, и дождь перешел в град.
Ключ упал. Джейк на миг застыл на месте, не сводя глаз с узкой щели между половицами.
Невероятно, но его одолевал сон.
"Так не должно было случиться, – думал мальчик. – Это уж немного много. Больше я в эти игры не играю. Ни минуты. Ни секунды. Хватит. Вот возьму сейчас и свернусь калачиком под этой дверью, и усну, тут же усну, раз – и все, и когда оно сцапает меня и потянет в пасть, ни за что не проснусь!"
Тут тварь, лезущая из стены, заворчала, и, когда Джейк поднял глаза, непреодолимое желание сдаться пропало, смытое волной ужаса. Страшилище полностью выбралось из стены – исполинская штукатурная голова с проломом единственного деревянного зрачка и жадная штукатурная рука. Из черепа кое-где торчали обломки реек – так дети рисуют человечкам волосы. Чудовище заметило Джейка, разинуло пасть, показав острые, неровные деревянные зубы, и снова заворчало. Из разверстой пасти, точно сигарный дым, поплыла известковая пыль.
Джейк упал на колени и заглянул в щель. Внизу, в темноте, дрожал маленький нарядный серебристый блик – но пальцы не пролезали в чересчур узкую щель. Джейк вцепился в половицу и дернул что было мочи. Державшие доску гвозди застонали – но не поддались.
Звон, грохот… Мальчик посмотрел в конец коридора и увидел, как ручища, в которой он с легкостью уместился бы в полный рост, подхватила валявшуюся на полу люстру и отшвырнула в сторону. Ржавая цепь, когда-то удерживавшая люстру под потолком, взметнулась, словно бич, и с грохотом упала. Над головой у Джейка задребезжал матовый абажур на тускло-рыжей скрипучей цепочке, забренчала о грязное стекло старинная медь.