– Идь-етом! – эхом откликнулся Чик и положил морду на ногу Джейку.

– Он говорит все лучше и лучше, – заметил Роланд. – У него даже голос становится похож на твой, Джейк.

– Эйк, – подтвердил Чик, не поднимая головы. Джейка заворожили золотистые колечки в глазах зверька – в колеблющемся, мерцающем свете костра казалось, что они медленно вращаются.

– Но он не захотел говорить при стариках.

– Косолапы переборчивы, – отозвался Роланд. – Они странные создания. Кабы кто спросил, что я думаю, я бы сказал, что этого прогнала стая.

– Почему ты так думаешь?

Роланд указал на бок Чика. Джейк очистил рану от запекшейся крови (Чику процедура пришлась не по душе, но он стерпел), и укус постепенно заживал, хотя косолап еще прихрамывал.

– Я не побоялся бы поспорить на золотой, что его попробовал на зуб другой косолап.

– Но с чего его собственной стае…

– Может, твой дружок утомил их своей трепотней, – вставил Эдди. Он лежал рядом с Сюзанной, обнимая ее за плечи.

– Возможно, – согласился Роланд, – особенно, коли он единственный из всех пробовал говорить. Остальные могли счесть, что он, на их вкус, чересчур умен… или чересчур заносчив. Зверям зависть знакома не так хорошо, как людям, и все же она им не чужда.

Предмет обсуждения прикрыл глаза и как будто бы задремал… но Джейк заметил, что, едва разговор возобновился, уши Чика начали подрагивать.

– Косолапы очень умные? – спросил Джейк.

Роланд пожал плечами.

– Старик конюх, о ком я тебе рассказывал, – тот, что говорил "добрый косолап удачу за собой ведет", – божился, будто в юные лета у него был косолап, и этот косолап знал сложение. Якобы он отвечал итог, либо царапая по полу конюшни, либо мордою подталкивая камешки в кучку. – Стрелок усмехнулся. Усмешка озарила его лицо, прогнав хмурую тень, залегшую там с тех пор, как они покинули Речную Переправу. – Конечно, конюхи да рыбаки – прирожденные врали.

Воцарилось дружелюбное молчание, и Джейк почувствовал, как его одолевает дремота. Он с радостью подумал, что скоро заснет. Потом на юго-востоке мерно забили барабаны, и мальчик опять сел. Все молча слушали.

– Это же рок-н-ролл, ударные, – неожиданно сказал Эдди. – Точно. Фоновый ритм. Убрать гитары, и пожалуйста. Вообще-то здорово смахивает на "Зи Зи Топ".

– На "Зи Зи" что?– переспросила Сюзанна.

Эдди усмехнулся.

– При тебе их не было, – объяснил он. – То есть быть-то они, видимо, были, но в шестьдесят третьем эта компашка наверняка еще ходила в школу у себя в Техасе. – Он прислушался. – Будь я проклят, если это не какой-нибудь "Круто упакованный" или "Ширинка на липучке".

– "Ширинка на липучке"? – повторил Джейк. – Дурацкое название для песни.

– Зато с приколом, – сказал Эдди. – Отстаешь лет на десять, командир.

– Давайте-ка на боковую, – вмешался Роланд. – Светает рано.

– Не могу я спать под это говно, – пожаловался Эдди. Он замялся, помедлил и наконец сказал то, о чем думал с того самого утра, когда они протащили белого как мел, визжащего Джейка через дверь в земле. – Слушай, Роланд, может, пора переговорить с парнем? Вдруг окажется, что мы знаем больше, чем думаем?

– Да, осталось потерпеть совсем немного. Однако ночь не время для разговоров. – Роланд повернулся на бок, укрылся одеялом и, по всей видимости, заснул.

– Елки-палки! – не сдержался Эдди. – Нате вам! – И с отвращением фыркнул.

– Он прав, – сказала Сюзанна. – Угомонись, Эдди, – пора спать.

Эдди усмехнулся и чмокнул ее в кончик носа.

– Да, мамуся.

Через пять минут они с Сюзанной, несмотря на барабаны, уже спали как убитые. Зато Джейк с удивлением обнаружил, что ему расхотелось спать. Он лежал, глядел на неведомые чужие звезды, и слушал беспрерывное размеренное буханье барабанов, доносившееся из темноты. Быть может, это Зрелые отплясывали под "Ширинку на липучке" бешеное буги, доводя себя до неистовства перед ритуальным убийством?

Джейк думал о Блейне Моно – таком скором поезде, что он проносился по этому огромному, населенному призраками миру, потрясая его акустическим ударом, – и, естественно, ему вспомнился Чарли Чух-Чух, с прибытием нового "Берлингтон-Зефира" признанный устарелым и отправленный на покой на заброшенный запасный путь. В памяти мальчика всплыло лицо Чарли, которое должно было быть бодрым и симпатичным, но почему-то не было. Межземельская железнодорожная компания, голая степь между Сент-Луисом и Топекой… Джейк задумался о том, как получилось, что Чарли, когда он вдруг понадобился мистеру Мартину, оказался в полной боевой готовности, и о том, как это Чарли сам мог гудеть в гудок и подбрасывать угля в топку. И вновь мальчик задал себе вопрос: уж не нарочно ли Машинист Боб испортил "Берлингтон-Зефир", чтобы дать своему ненаглядному Чарли еще один шанс.

Наконец – так же внезапно, как и загремели – барабаны смолкли, и Джейк медленно погрузился в сон.

Глава 16

Ему приснился сон, но не о Штукатурнике.

Ему приснилось, что он стоит на черном, засыпанном щебнем гудроне железнодорожного переезда где-то в пустынных просторах западного Миссури. С ним был Чик. Переезд огораживали предупредительные знаки – белые косые кресты с красными лампочками в центре. Лампочки мигали, звонили звонки.

Тут на юго-востоке что-то загудело. Гул нарастал, словно молнию поймали в бутылку.

– Идет,– сказал Джейк Чику.

– Дет!– подтвердил Чик.

И вдруг по равнине к ним заскользило что-то громадное, розовое, в двести колес длиной. Оно было приземистое, обтекаемое, пулевидное, и при взгляде на него сердце Джейка наполнилось невыносимым страхом. Сверкавшие на солнце лобовые окна поезда походили на глаза.

– НЕ ПРИСТАВАЙ С ВОПРОСАМИ, – велел Джейк Чику. – НЕ СОБЕРЕШЬ КОСТЕЙ. ЧУДОВИЩЕ С КОЛЕСАМИ ЗОВУТ МУЧИТЕЛЬ БЛЕЙН.

Вдруг Чик прыгнул на рельсы и припал к ним, прижав уши и отчаянно скаля зубы. Золотистые глаза зверька пылали.

– НЕТ! – пронзительно крикнул Джейк. – НЕТ, ЧИК!

Но Чик словно не слышал. Теперь розовая пуля неслась прямо на косолапа, на крохотный дерзкий комок. Вибрирующий гул медленно растекался по всему телу Джейка, из носа у мальчика потекла кровь, а зубные пломбы раскрошились.

Джейк прыгнул за Чиком, Блейн Моно (или это был Чарли Чух-Чух?) налетел на них, и мальчик внезапно проснулся, дрожа и обливаясь потом. Ночная тьма вдруг стала осязаемой, навалилась, придавила к земле. Он повернулся на другой бок и лихорадочно зашарил по земле в поисках Чика. Мелькнула ужасная мысль: косолап ушел, но в следующий миг пальцы Джейка нащупали шелковистый мех. Чик пискнул и с сонным любопытством посмотрел на мальчика.