— Сервис на грани фантастики, — проворчал он, укладываясь, умудрившись при этом задеть её рукой и ногой. Понятно, что полуторка не позволяла далеко раскатиться друг от друга.
— Прости, — извинился он.
Вот теперь она осознала, на что отважилась. Машка лежала, что мумия, ни жива, ни мертва. Он тоже полежал бревном, но оказалось то бревно говорящим.
— Чем ты занимаешься? — не утерпел Кирилл от вопроса.
Маша решила тайну из этого не делать.
— Отпуск последипломный отгуливаю, через три недели на работу.
— Молодой специалист и кто мы?
— Языки.
— И сколько?
— Много.
Кровать скрипнула и чуть не перевернулась.
— Чего ты такая дикая, не разговорчивая, — повернулся к ней Таран.
— Какая есть, — тут же отвернулась она от его губ и дыхания, обжигающего огнём. Но вдруг вспомнив горячие поцелуи в новогоднюю ночь, она замерла захлёбываясь паникой и любопытством. "А что если всё повторится и он поцелует снова?!"
Ткнувшись, с её поворотами ей в затылок, раздосадованный парень, спросил:
— Машка ты боишься меня? — Она молчала, поджав ноги и вся скукожившись. — Зачем же ты бегаешь за мной, не понимаю, хоть убей такой сад-огород? — Но Машка не собиралась откликаться, лежала себе, молчком, боясь пошевелиться, а то кровать ещё не дай бог заскрипит. — Похоже, этот ребус не для меня, — вздохнул он отворачиваясь.
— Юлька и говорит, что ты бревно, — прошептала еле слышно Маша, скорее для себя, чем для него.
— Это она так говорит? — сел он в кровати, стащив с Машки одеяло, — ой, извини, что с тобой?
— Ничего.
— Как ничего, тебя трясёт?
Девчонка дрожала под его рукой, как последний осенний листок на ветру.
— Это от тебя, — простучала она зубами, спуская ноги на пол.
— Куда? — успел поймать её за край футболки Кирилл.
Машу охватила паника.
— Пойду под горячей водой погреюсь. Пусти, — попробовала она вырваться из его цепких рук.
— Прямо сейчас и побежала, — волнуясь, подтянул девчонку к своему большому горячему телу парень.
И тут она разговорилась:
— Я боюсь, — выдохнула она, ткнувшись губами в его шею.
Таран аккуратно подвёл к волнующему его вопросу.
— Скажи только одно, хочешь или нет, ты этого и всё.
— Да, — помедлив, прошептала, пугаясь себя и своей смелости, Машка.
Покусав её ушко, он улыбнулся. "Действительно бревно", — вспомнил он слова Юлианы. Заскользив по её горевшим щекам и поиграв нижней пухленькой девчоночьей губой, он, прижавшись кончиком языка к её губам, попробовал пробиться внутрь. Упирающаяся Машка, подчиняясь, на сей раз, открыла рот. Обрадованный парень, дразня язычком, устремился в глубь. Нацеловавшись вдоволь осторожно уточнил:
— Маш, у тебя точно никого не было?
Она, совсем смутившись, покачала головой.
— И ты хочешь, чтоб это был я?
— Не мучай меня, — скатилась слёза по горячей щеке. — Если не хочешь, оставь.
"Вот ещё! Я что дурак! Оставить кому-то… Да никогда!" Одним рывком, он разорвал трикотаж, давая свободу дрожащему Машкиному телу. Его нетерпеливые, горящие огнём губы скользнули, по ноющей груди, играясь с набухающими сосками, пощипали подрагивающий животик и нырнули в кружево маленьких трусиков. Машка сжалась.
— Тише детка, тише. Расслабься. Я только поглажу тебя тут, вот так, — приподняв бёдра, сорвал, отбросив на пол её кружево, он. Впервые ему не хотелось торопиться. Желание, сделать всё так, чтоб девчонке понравилось, и она запомнила этот день навсегда, овладело им. — Не бойся малышка. Наклоняясь над её лицом, сыпал поцелуи, впиваясь всё жарче в её дрожащий рот. Маша металась. Одна волна накрывалась другой, более горячей и жаркой, нося по телу невероятной силы пламя. Не давая опомнится, он завоёвывал новые отрезки её тела. Его руки, сжимавшие грудь жгли, мечась с жаром за спиной опаляя грудь и бёдра. Язык, дразня и лаская, нырнул в такие места в каких ему по Машкиным прикидам делать было нечего. Машка опять заметалась. Уловив разливающую по девственному телу истому и подсунув руку под бедро, вошёл в неё. Расслабленная девушка, пропустив тот момент, резко дёрнулась, пытаясь уползти от боли, и жалобно застонала.
— Машуня, всё, уже всё. Больно? Потерпи, мышка. Другого способа сделать тебя женщиной, нет. — Горячий шёпот горел на щеках.
"Господи, было так хорошо, зачем он всё испортил, — думала Маша, терпя над собой неприятную процедуру. — Но что с этим поделаешь, кажется именно там ему и хорошо". Разгадав её мысли, он улыбнулся, прикусывая горевшее ушко и шепча:- Подожди, детка, будет ещё и тебе это в радость. Машка, смутившись так ловко прочитанным мыслям, не очень веря ему, согласна была на всё и так. Но потихоньку сладкий огонь возвратился, поднимаясь из глубины, он, нарастая, опалив живот, ударил в грудь, растекаясь по телу, долетел до головы, взорвавшись в ней ярким фейерверком. Тяжело дыша, Кирилл упал рядом. Его горячая рука проскользнула по её жаркому телу. Секунда отдыха и он повернулся к ней. Губы, нежно лаская атласную кожу, блуждали в бровях, глазах, почмокали маленький носик. Одной рукой прижимая девчонку к себе, другую, пустив в свободное плавание по её разгорячённому телу, гладил ставшие податливыми ножки и бёдра, пылающую грудь и попавший в плен его пальцев сосок. "У девчонки, бесподобное тело и обалдеть какая грудь", — заметил он, топя Машку в новом потоке ласк. Бедная же Машка, уткнувшись в его плечо, плавилась от счастья.
— Мышонок, как ты? — его губы коснулись её плечика.
Вывернувшись, она зарыла своё горевшее смущёнием лицо на его груди.
— Теперь не страшно и умереть. — Прошептала она.
— Дурёха, это только начало.
Сопровождая слова, его губы покусали её нежную шейку. Защищаясь, от нового потока ласк неловкая рука девушки упёрлась совсем не в то место, которое бы ей хотелось.
— Ой, — отдёрнула она, словно обжёгшись.
— Глупышка, — поцеловав дрожащие пальчики, Кирилл вернул Машкину ладошку к огню.
Задышав не ровно, Машка разволновалась. Ей вдруг захотелось всё начать сначала. Повторить тот сладкий миг, но попросить об этом она не могла. Под её рукой ожила его плоть. Машка напугавшись, не смея шевельнуть рукой, замерла. Её встревоженный взгляд искал ответ в его смеющихся глазах.
— Большой ребёнок, — прижался он к её рту губами.
— Если тебе хочется или надо, то ты можешь повторить…,- промямлила она, заливаясь краской и не глядя на него.
— Ну, спасибо, пожалела, — смеялся он, — и хочется и надо, но для тебя на сегодня клубнички уже под завязку. Спи всё утром.
— Утром я уеду.