— Если это то, что мы думаем, то у неё должна быть несколько иная, более расширенная задача. Ей поставлено — стать твоей женой в худшем случае — пожизненной любовницей. Тогда за тебя Берия был бы спокоен. Как ни как фронтовичка с хорошей родословной. Купцами не пахнет. Сговорчивая, не то, что я. Вся эта мышиная возня со слухами и ребёнком имела именно такую конечную цель. Привязать тебя. Да, да, именно так обстояло дело и не иначе.
— Контролировать меня круглосуточно. Это из-за того, что ты отказалась доносить на меня? Но это безумие?! — морщась заявил он. У него уже не было желание удивляться, но оно само лезло на лоб.
— Конев же вон женился на своём "одуванчике", лапушке- кормилице, ангеле хранителе. Чего ж тебя это так удивляет. Этим страдает почти вся верхушка, руководители больших заводов, институтов, ведущие учёные, если разобраться: все под таким же контролем… Одна половина следит за другой. Подсунули секретарей, машинисток, актрис, певиц, балерин, врачей и медсестёр. Они их контролируют, они же если есть потребность и укорачивают им жизнь. Это реальность Костя. Сдаётся мне, мы громко об этом говорим, милый, правильнее шептаться о таких делах на ушко. Если мы правы в своих догадках, то нас ждёт самая настоящая холодная война и дай бог, чтоб она не перешла в настоящие боевые действия. Сейчас я не уверена в правильности своего поступка… Может быть это был не верный шаг… Молодая, глупая…
— В смысле? — опешил он.
— Нет, нет, ты меня не правильно понял… Просто… Возможно, надо было согласиться и хитрить, лавировать, тогда б мы могли избежать многих последующих за моим отказом неприятностей. Думаю: жена Георгия дальновиднее меня оказалась. Понимаешь?
Он понимал. И не умнее та, а слабее Люлю. Домашняя, семейная женщина им-то как раз и не отличалась. В словах Юлии есть доля логики, но опять же кто знает, как бы оно всё развернулось… Да и что об этом говорить, если уже ничего не изменить… К тому же агентов за ненадобностью убирают.
Чтоб не показать летящих из глаз искр, она отвернулась. Ещё б им не искрить. Её нервы были натянуты до предела. Юлия сделав глоток обжигающего сердце вина, прошла к зеркалу. Он следом. Шаг в шаг. Поставив бокал на стол, усадил её в кресло и забрав маленькие ручки жены в свои, сам сел рядом, кивнул, мол, говори.
Хорошо! Она скажет, раз так он хочет услышать. Она внимательно посмотрела на него и продолжила:
— По-видимому, так и есть, ты прав. Вас хотят держать на крючке и под контролем, возможно не одним. До всего этого я гораздо позже дошла. Смотри, система стоит на страже интересов жены Жукова шугая от него любовниц и даёт зелёную улицу на твои отношения с "воробушком". Вспомни, а с другими было совершенно иначе. Ещё ничего и не началось, а тебе пальчиком погрозили. Но повторяю, у тебя есть шанс, ты можешь проверить мои догадки, поговорив с товарищами из "интересного" отдела. Пока все счастливы и ты герой, и у тебя на них старые обиды, кое-кто может и расколоться по большому секрету. Тебе сам Сталин кается и извинения шлёт. Поможет пролить, так сказать, свет на эту загадку. А без улик и информации, это только чисто эмоциональные умозаключения. Бабий писк. Бредни…
— И когда ты думаешь это произошло?
— На Курской дуге. Раньше болтанка была. Отступали. С боями возвращались… Не до пристального контроля было. Писали доносы друг на друга не без того, но это не тот уровень. Рассуди сам: на Курскую дугу ты пришёл уже героем, любимцем армии и народа. Там тебя вынесло на самый верх… Сам подумай, тебя не могли не зацепить и не вести. Ты ж не сидел мышкой в норке, лез на рога. Со Сталиным спорил, Жукову возражал, на Мехлиса косился и выставлял. Своевольничал много. Штрафников жалел. Отряды с особой ролью создавал.
Его красноречивый, мучительно-страдающий взгляд был ей ответом.
Он вскочил со стула и, подойдя к окну, отдёрнул штору: "Так и было! Год эта девчонка крутила его".
Былое величие у её маршала испарилось, была только полная растерянность. Охо-хо… Юлия, вдев ногу в свалившую шлёпанцу, прошла за ним и встала за спиной. Он рванул створку окна, подставив под ветерок лицо, грудь. Весенний вечер воспользовавшись лазейкой нырнул в окно.
— Я осёл, да?
— Ты обыкновенный мужик, — приложилась она щекой к его спине.
— Что, все такие? — неуклюже пытался пошутить он.
— Большинство. Я должна покаяться… — Он насторожённо посмотрел на неё. В глазах не было даже вопроса, просто страх. Что ещё припасла для него жена? Она продолжила:- Дело прошлое… — Он на длину вытянутых рук отвёл её от себя. Взгляд вопил: "Что?" А она тянула минуты его мучения:- Не говорила, потому что боялась, как бы ты не наломал дров. Но сейчас думаю самое время тебе знать… — Юлия волновалась, а он просто онемел: "Что ещё?" А она продолжала:- Было это после твоего возвращения из госпиталя на фронт. Мехлис… Чем уж ты ему насолил не знаю. Но его люди, пытались организовать против тебя "аморальное дело". Серьёзно готовились. Свидетелей твоего недостойного поведения набрали. Показательно хотели провести. Стержнем его по их задумке должна была стать я. Меня обхаживали и много чего обещали, только я… В общем, послала их к чёрту и сказала, что это я дала согласие на твоё общение с "матрасом".
Юлия внимательно наблюдала: поднятые вверх брови выражали неподдельное изумление. "Значит, не знал".
Минута напряжённого молчания. Он замычал и схватился обоими руками за голову. Теперь он понимал великодушие Сталина. Юлия опять спасла его честь и голову, закрыв собой и своим бесчестием. Её за строптивость могли стереть в порошок, зная это она плюнув на свою жизнь боролась за него. Покаянная мысль прошила его: "Господи, какой я дурак!" Поступок жены для него сейчас стал ещё одним её открытием и потрясением…
Он сполз на пол. Обхватил её колени руками, вжался лицом в дрожащее тело жены. Простонал:
— Я не прошу прощения, его у тебя на меня не хватит…
Она чуть-чуть поторжествовала, смахнула слёзы и потянула его на себя.
— Слышишь, Костя, Адуся вернулась. Давай кончать вечер воспоминаний и мазохизма. К тому же мне надо закрутить ещё два барашка на голове.
Она опять давала ему глоток жизни и он с радостью воспользовался им.
— Дай сюда, я сам попробую тебе помочь, — пряча глаза, объявил он. — Зачем ты себя мучаешь? Терпеть не могу когда твоя голова в такой ерунде.
— Слышал, красота требует жертв…
— Но не моих же, — мягко поправил он. — Притянуть к себе не возможно, эти монстры впиваются в меня.
Постучав в дверь, ворвалась Ада. Застав за таким необычным занятием смутившегося отца, прыснув в ладошку, воскликнула:
— Класс! Костик, ты переходишь на мирную профессию?
— Где ты была? — пробурчал он, стараясь строго.
— Мы ходили в театр. Смотрели неплохую постановку Островского. Народу гуляет тьма. Чего бы и вам не пройтись.
— Прогулка у нас по плану завтра, — погрозила ей пальчиком Юлия.