— Чокнутая, чтоб понимала… — скрипел он, прожёвывая пищу.
— Что делает с мужиками еда, они аналитическими мыслями грешить начинают, — не удержавшись ввернула я.
— От твоей еды, не пробудить, а заклинить только может, — перекривился он.
Чтоб не сорваться рыкнула:
— Всё, хватит разговоров. Не вырвало, съел, вали в спальню, включи телик, а я помою здесь, за нами, посуду.
Только так просто избавиться от его присутствия не удалось. Он топтался на месте. Я сердито развернулась: Что?
— Кто-то обещал меня развлекать, ну вот, карты в руки, можешь и стриптизом, я не в обиде, — расплывшись в улыбки обнял он меня, смело воспользовавшись занятостью рук грязной посудой. "Надо же какой экземпляр, я эту малявочку и в серьёз-то никогда не принимал. Мельтешила пацанка — сеструха Санька под ногами и только то. А она выросла превратившись в грациозную газель и шипит змеёй".
Глеб наглел и распоясывался на глазах. Я крутила тарелками не в силах бросить чужое добро или разбить о его башку. Обещала ж Вике без ущерба. А Глеб прохвост осмелев, и на всю катушку пользуясь ситуацией, вцепился в мои губы наглым поцелуем. Этого уж я стерпеть не могла. Урвать у меня первый в моей жизни поцелуй, силой, жёстко — это прямо не в какие ворота.
— Эй, полегче на поворотах! — возмущённо выдохнула я.
Изловчившись и кинув тарелки в раковину, двинула ему в пах. Он, охнул и, согнувшись в три погибели, принялся ругаться и стонать, я отплёвываться от его поцелуя и мыть рот. Это его взбесило больше, чем боль.
— Кукла тряпичная, попомнишь меня.
— А как же, уже приступила к запоминанию. Ещё попробуй послюнавить меня, без языка останешься.
"Ах, как тяжела наша женская доля! Какой напряг нервов и вагон терпения из-за какой-то путёвки".
Опять звонил Сашка. Я равнодушно слушала, как он жаловался на полученные от шефа пендюли. Естественно, по — другому быть не должно, Глеб лаял Сашку почём зря и требовал от него решительных действий. Тот принялся учить меня грозя при этом. Ну уж этот номер не пройдёт. Только лекций разлюбезного братика мне и не хватало для полного счастья. "Пошёл вон". — Отключилась я.
Весь день я была довольна через края. Всё шло как по нотам. Но к вечеру в калитку вошла женщина из села разносящая дачникам молоко. Увидев женщину в окно входившую в калитку, я свела от предположений на переносице брови. Но выйдя на крыльцо, издалека рассмотрела многочисленные банки в сумках. Глеб, сориентировавшись, выскочил следом. У меня запал язык. Но как выяснилось напрасно. Сельские не городские. Его голый вид так смутил сельскую бабу, что она пропустила мимо ушей все его просьбы-стенания насчёт милиции. Я тоже не лыком шита, подсуетившись мило улыбаясь и ластясь к нему заверила, что этот чудик мой муж и мы со скуки дурачась прикалываемся. А что с нас взять, медовый месяц не на Канарах, а в этой дыре, вот и играем. Чтоб совсем рассеять подозрения я купила банку молока. Глеб поняв, что его выстрел угодил как раз в молоко, решил отыграться за проигрыш, хотя бы тем, что потрепать мне нервы. Смекнув, что я не посмею его нокаутировать при такой игре, он обнял меня сначала осторожно. Я дёрнулась, но заткнулась. Поняв, что безнаказанность гарантирована, он осмелев чмокнул в щёчку и не получив пинка, опять вцепился в губы. Молочница косясь на чудную парочку, выруливая велосипед, убралась за калитку. Я, держа на глазомере горизонт и обнаружив безопасность для своего благополучия, углядев подходящую для моей мести позу, саданула зазевавшегося «мужа» в пах.
— За что? — прошипел, заохав он.
— Ещё прикидывается осёл.
— Зараза, — взвыл он, — ты что делаешь, яйца отобьёшь, кукла с глазами.
— Мне без надобности. Яичница не моё любимое блюдо.
— Как сказать, — процедил морщась он, заползая в дом. — Жизнь она круглая, не знаешь за какой бочок хватит.
— С тобой ни за какой не хватит. На кой чёрт мне такой остолоп.
— Что-что?
— Что слышал. Ты не в моём вкусе. На изюминку не тянешь. Предсказуем как веник. Хватит дуться. Давай молока налью. Сельское, настоящее.
— Я бы пива выпил с пенкой.
— Побулькает и пенка на лицо, пей.
Понимание и примирение на лицо. Порядок. Он выпил молоко и уставился на меня. Ясно, не к добру. Чего-то я рано обрадовалась. Смотрит пристально и не мигая. Понятно, что гоняет по голове мысли. Уже мычит. Похоже на этом мысль останавливается. Нашёл согласие с собой. Сейчас выдаст.
— Ирка, а давай я тебе куплю путёвку и ты меня отпустишь. Сама подумай. Выгода на лицо. Чего сидеть в этой дыре. Ладно бы покувыркались три дня, а так ты дерёшься, мне скука и дел по горло. А при моём предложении всем в удовольствие. Я тебе путёвку, ты мне свободу. Обоим хорошо. Оба в выигрыше. Саньку экономия. Соглашайся.
Оппа, Америка, Европа, вот то да! Вот это выдал! Я призадумалась. Может и правда рискнуть…
— Нет, что ж это получится — вымогательство. Я не такая. С братцем всё честно. Проспорил — плати. А ты предлагаешь шантаж, ещё и засадишь за решётку вместо островов то. Нет. Спасибо соколик, поищи дуру в другом месте. Мне спешить некуда, кровные свои заработаю.
— М-м-м! Убью!
— В какую-то тебя жуть бросает. То посулами осыпаешь, то палачом грозишь. У тебя со здоровьем всё в порядке?
— Я тебя прям здесь и закопаю.
— Ужинать садись.
— Что там?
— Нормально не отравишься.
Наевшись, ушёл смотреть футбол. Через пять минут оттуда неслось: — "Мазила, куда бьёшь!" Им всё равно где, лишь бы смотреть ту дурилку. Я удовлетворённо хмыкнула и попыталась сосредоточиться на ночи. Надо постараться не заснуть. Может сделать попытку и сбежать. А что, запросто. У него с головой согласия нет. Выползет в полотенце на улицу, спросит, где находится и пиши пропало. Вызовет Сашку с охраной и тогда мне капец. Пораскинув мозгами, решила пододвинуть кресло к спальне, сесть в него и быть начеку. Выйдя в туалет, он обомлел:
— Мать моя, ты в своём уме! Сторожить и на очке меня будешь?
— А ты думал?!
— Ты болезнями опасными в детстве не болела?
— Болела, краснухой.
— Оно и видно. Спи чума болотная, я никуда не денусь.
— Ага, так я и поверила. Дуру нашёл.
— Я тебя не искал, сама навязалась. Как тебя там разумный братик величает — пупсик… Ошибочка вышла — сковорода чугунная. Выйду, вылетит твой ближайший родственник в безработные.
— Не смеши меня. Кто ты без него — ноль и даже без палочки. Сидишь тут спокойно, потому как Сашка там горбатится, а так бы ты и нагишом убёг.
Такого Глеб вынести не мог, хлопнув дверью исчез в спальне. Я как-то расслабилась и задремала. Очнулась от горячего дыхания на лице. Банкир примерялся, как бы ловчее накинуть на меня одеяло. Удар ногой в грудь и ладонью по шее отбросил его к стене. Он вставал медленно, постанывая и поохивая. Отдышавшись, скрылся в своей берлоге. Туда же я бросила и одеяло.