Мы с Ниной Александровной рассмеялись подыграв ей. Хотя какой уж тут смех.
— Но я всё равно его не понимаю: неужели он не боится, что грех его раздавит.
— Дочка моя, безгрешных людей нет, просто величина греха у всех разная.
— И какая же его ноша?
— Когда донесу тогда посчитаем.
Ада в безумном порыве обняла меня. Звонкие поцелуи ласкали уши.
— А вообще-то мамочка, я поражаюсь твоей силе и стойкости, не у каждой женщины хватит терпения даже выдержать половины.
— Ада, когда у женщины нет сил на борьбу, а любовь не отпускает, она пропадает. Я б поняла её и посочувствовала, если б знала и была уверена, что она любит его. Даже несмотря на то, что она сделала с нами. Видишь ли, человек пешка, виновата любовь именно она выбирает кого жалить. Поэтому, любовь это не только счастье, но и боль, страдание, терпение. Но с "воробушком" иной случай. Эта дама ни в какое сравнение не идёт даже с Серовой. Та была прямолинейна и искренна. Пусть капризное, сиеминутное чувство, но открытое, настоящее. Она не побоялась мне об этом сказать. Выбухнула, как фейерверк. А здесь сплошной расчёт и ложь. И пока дышу, буду бороться. Меня не станет, встанешь ты Ада на защиту нашей памяти, накажешь своим детям…
Он ходил по штабу и курил папиросу за папиросой. Какое счастье, что Юлия у него такая. Как будто груз свалился с плеч. Быстрее бы уж она поговорила с Адусей. Соскучился страсть как, а ехать и встречаться с ребёнком страшно. Она прямолинейна. Как в тот раз заявила: "Ты нас бросил…" Но хватит оголять нервы. Самое время врубаться в дело. Война дело серьёзное и кровавое. Цена ошибки и не доработки жизнь.
Накануне наступления провели штабные учения, в которых принял участия даже Жуков. Узнав, что здесь Юлия Георгий напросился в гости. — "Не жмись, маршальскую звезду обмоем и Юлии ручку поцелую". Глаза его вспыхнули. Для него это тоже был своего рода ритуал. Он при каждой встрече целовал ей руку. Долго держал в своих лодочкой сложенных ладонях и смотрел в глаза… Рутковский замотавшись, успел позвонить жене уже перед отъездом. Всю дорогу волновался, успеет или нет, что-то приготовить? Но его малышка, молодец, расстаралась. После ужина, даже попели. Наверное, они с Люлю выглядели немного потешно со своими смущёнными улыбками, держаниями за пальчики, нечаянными и такими жаркими прикосновениями. Только Жуков не выдержав, сказал:
— Чёрт, вы похожи на молодожёнов. Сколько можно сюсюкаться, неужели не надоели друг другу? — Они переглянулись и рассмеялись. Он недовольно пробурчав:- На вас смотреть слюной изойдёшь. Пойду я, наверное. Не буду вам мешать, — поднялся.
Не удерживали. Рутковский вышел его провожать. Они покурили.
— Слушай, — не выдержав, спросил Жуков, — она, что ничего не знает?
Поняв о чём речь, он улыбнулся.
— Знает, причём всё.
— Надо же, счастливый ты, жена у тебя класс. Знаю же её дай бог сколько, не меняется. А моя, до Сталина с жалобой дошла. В ЦК пишет. Потеха. К "принцессе" моей прицепилась — Лидии Захаровой. Не живу, а оскомину жую. Квашня квашнёй стала, умишка никакого и одеваться не умеет… Не везёт мне на баб, вот не везёт.
Рутковскому хотелось сказать, что прожив с женщиной более 20 лет и имея от неё двух дочерей не следует говорить так. Или на худой конец сказать ему, что не там и не тех искал и ищешь, но прикусил язык и буркнул совершенно иное:
— Тут Сиронов, ну писатель, как-то в войска приезжал, примерно тоже самое мне сказал про Люлю. Говорит: "Жена у вас потрясающая женщина!" А у самого на смугловатом лице играет румянец, а губы слегка подёргиваются. Я сам чуть не задёргался глядя на него.
"Что, что?!" Георгий сразу зацепился за тему.
— А он откуда Юлию Петровну знает?
Рутковский замял обжёгший палец окурок и вытащил новую папиросу.
— О! о том и речь… Я тоже был удивлён, она мне даже не намекала о встрече, а оказывается, он к ней приходил, беседовал, якобы какой-то очерк собирался писать, но думаю, просто поговорить хотел…
— Так у тебя с Седовой что-то было? — прищурил глаз Георгий. — Они ж в 43 поженились вроде бы как.
Рутковский так дёрнулся, что чуть ли не замахал руками.
— Упаси бог… Она мне надоела, похуже немецкой авиации. Думаю, Седова про Люлю ему рассказала. Она была поражена той встречей. Ведь её гонор и прихоть разбились о любовь, терпение и ум Юлии.
— Юлия действительно прекрасная собеседница и сильный человек. Сколько её знаю, всегда в ней чувствуется какая — то неувядающая загадка. Она мне напоминает полевой цветок. Сколько не смотришь, никогда приторным не бывает. — С нотками зависти произнёс он. Рутковский с усмешкой посматривал на его мечтательную физиономию. Тот спохватился и закругляясь объявил:- Ну ладно, поеду я к Горбатому, а ты тут руководи, сладкой вам ночи.
В прощальном хлопке Костя буркнул:
— А как же, так и будет…
Он проводил машину с Жуковым, но не ушёл. Докурил. В голову навеяло, что всегда и во всём борющийся за первенство Георгий с начала войны изменился — стал высокомерен и груб. Как говорят — хочешь узнать человека, то дай ему волю, власть и ореол героя. Первое что он делает тогда — это величается. Растёт в собственных глазах. Понятно — человек не ангел. Георгий всегда, любой ценой стремился вперёд. Святым не был. А сейчас его грубость переходит в произвол и хамство. Ведёт он себя всё чаще и чаще не разумно. Вот и с женщинами… Вспомнилось, как после совещания остался у Жукова, там и ещё офицеры были… Та самая "принцесса" Лида, вероятно, желая как лучше, суетилась рядом с адъютантами и бойцами накрывая спонтанный стол. Мужики же, кто-то предложил ей присесть с ними и скрасить мужское одиночество. Она со страхом поглядывая на Георгия примостилась и получила… Он тут же вылил на неё поток грязной ругани и велел не вертеть ей задом перед мужиками, а убираться. Точно безмолвная рабыня она выскользнула из комнаты. Рутковский не выдержал и скрывая за шутливым тоном досаду пробурчал, мол, не надо с ней как со шлюхой. На что Жуков тут же резко ответил, что она ей самой и является и ничем другим. А раз она торчит возле него, то, значит, ей всё подходит. Офицеры, мало знающие Георгия, были шокированы. Все остальные, делая вид, что их это не касается, занимались своими тарелками. Рутковского перекоробило тогда. Для Жукова женщины были таким же пушечным мясом, как и солдаты. Наверное, чтоб разглядеть ему впредь стоящую женщину надо самому изменить отношение к женскому полу.
Докурил. Погасил окурок. Вернулся в дом, Юлия убрав со стола, мыла посуду. Прижался к её спине. Обнял, устроив голову на её волосах и примяв причёску, да так и простоял, мурлыкая любимую мелодию, пока она не вытерла последнюю чашку. Наверное, мешал ей, но она промолчала, улыбаясь, поглядывала на него и подпевала.
Уезжал рано утром. Люлю тревожно прижималась к груди. Как у баб устроено сердце, что они всегда учуют опасность.
К нему присоединилась 1-ая польская армия. Это детище создано было по просьбе Союза польских патриотов из добровольцев поляков. Взволнованный ехал он знакомиться к ним. Всё-таки земляки. Рутковский провёл там несколько дней. Впечатление осталось хорошее.