— Костик, ты как-то странно кадришь…
— Это выглядит так? — пугался он. — А я хотел, чтоб они оставили меня в покое и не думали, что я тюфяк.
— Ну да, как же, если всё время твердить: извините, простите, позвольте и будьте любезны, да при этом улыбаться твоей обворожительной улыбкой, подсинённой небесной голубизны глазами, то ты их на вожжах от себя не оттянешь. А насчёт тюфяка, ты явно себе льстишь. Все эти расфуфыренные тётки смотрят тебе в рот.
— Да!? А как бы ты поступила?
— Отмела бы их от себя или повернулась к нахалкам спиной и привет, — поперхнулась смехом она, стараясь спрятать его в кулак, чтоб не обидеть отца.
— Но это неприлично, Адуся.
Ада была чудесной. От любви поцелованной Богом рождаются красивые дети. А их любовь с Костей была именно такой. Юлия наблюдала за ними, улыбаясь. Спрятавшись в простенок, за колоннами, она оставалась не замеченной для людей и доступной для улыбок мужа, находивших её везде. Это давало ей преимущество перед остальными. На таких мероприятиях все рисуются и играют, стараясь выглядеть лучше и интереснее. Так что есть за чем понаблюдать. Сейчас она подойдёт к нему, положит руку на плечо и они закружатся в танце, и на них будут смотреть сотни глаз. Кто с восхищение, кто с завистью… Ей хорошо, надёжно и счастливо с ним. Но немного и тревожно за то, что он у неё такой сильный в одном, такой слабый и беспомощный в другом. Иногда эта его незащищённость и беспомощность перед женщинами, его обожание слабого пола и преклонение перед ним, её пугала. Акулу он встретит в штыки и отметёт, а вот в сети хитренького серого воробушка с таким джентльменским набором может не просто попасться, а влететь играючи. Глядя на его широкую спину и крутые плечи, она вздохнула… Как показала жизнь, мама её была права и в том, что с годами он возмужал, раздался, стал по- мужски хорошо сложенным и потрясающе красивым. "Господи, сколько ещё ему будет не ведомо это своё обаяние на женщин. Пожалей меня, оттяни эту минуту подольше. Я хочу быть единственной хозяйкой его сердца, души и тела". Юлия проглотив подкатившийся к горлу комок, посмотрела ещё раз в сторону ведущего с офицерами беседу мужа, важно стоящую рядом с ним на боевом посту Адку и борясь с собой отвернулась. Они вместе с 23 года. Она изучила не только каждый сантиметр его тела, все заусенцы характера и, кажется, душу. Ещё бы, ведь они почти никогда не расставались. Нигде старалась не мешать и быть ему полезной. А что, если всё-таки зря она уверена до такой степени в себе. Может запросто оказаться так, что не очень хорошо она его знает… Ведь не зря говорят, что чужая душа потёмки даже тогда, когда горит там свеча. Но ведь то чужая, а Костика нет…
Она во всём и чисто женском вопросе тоже, думала не только о себе, но и рассчитывала на его вкус, интересы. Даже чувствовала: одежда, которую покупает женщина должна нравиться ей и её любимому мужчине. Поэтому так тщательно выбирала сегодня платье висевшие на вешалках и вновь купленные. Столько перемерила. Ей хотелось выглядеть привлекательно, нравиться ему и она попросила его самого определиться с её нарядом. Он выбрал. Им понравилось обоим. Сейчас она чувствовала себя уверенной в себе и безумно счастливой. Она видела как шёл к ней муж и сделала уже в нетерпении шаг, способный сократить разлуку и ускорить соединение, к нему, но путь ей преградил офицер в морском, неизвестно откуда появившийся здесь. Мужской голос был не знакомым. Он просил подарить ему этот вальс. Юлия смутившись замешкалась, но вспомнила почему ей знакомо это лицо, где его она могла видеть, но не слышать… хотя… Поездка за покупками в Ленинград. Естественно, села на хвост мужу. Он в округ и она с ним. Руки занятые под самое, самое не удержали сумку. Рядом мужской голос произнёс вежливо: — "Вы уронили это". Растерявшаяся Юлия взяла сумку и поблагодарила. Потом их дороги перекрестились в театре, где она была с Костей. Он так на неё смотрел…Но всё обошлось без объяснений и вот сейчас, тут. Этого ещё не хватало. Ей поклонники не нужны. Весь мужской род для неё сошёлся в Костике. Другого мужчины, хоть золотого в её жизни не будет никогда. Она любила только Костю. Муж приближался и она извинившись и обойдя моряка шагнула навстречу любимому мужчине.
Вновь заиграла музыка. Пары вновь передвинулись в центр. Платья колыхались вокруг бёдер, мелькали начищенные сапоги. Раскланявшись с офицерами, Рутковский шёл к одиноко стоящей у стены Юлии. Она выглядела свежо и привлекательно. Некоторые мужчины кидали на неё нескромные взгляды. На ней было новое красивое платье. Спадающая ровными складками с тонкой талии юбка делала её выше. Она целый час мучилась с примерками спрашивая его: — "Как по- твоему, мне это идёт?" Он хмыкал, просил прокрутиться, отойти к окну, столу, надеть туфли… В общем, забавлялся и вымучив жену просил примерить что-то другое. Ему страшно нравилось её копошение и переодевание. Была бы возможность так целый день бы смотрел, как застёгивает пряжки, расправляет складочки и бантики, сдувает со лба прядку волос. Юлия порядком подустала, прежде чем поняла его игривое настроение. Она фыркает и шутливо погрозив пальчиком требует немедленного совета. Он оценивающе оглядев её большие блестящие глаза, падающие тяжёлыми волнами волосы и тоненькую талию не скрываемую даже просторной кружевной рубашечкой, выбрал сам именно это, что сейчас на ней. Под цвет её волос и глаз. "Большое тебе спасибо", — радуется Юлия и принимается невостребованные наряды развешивать в шкаф. Дальше следует для него самое интересное: она достаёт тонкие чулки. Натянув на руку рассматривает их на свет. Проверяет нет ли дырочек. И принимается аккуратно натягивать чулочки на точёные ножки. Натянет и покрутит любуясь со всех сторон. Костя нокаутирован, это любимый его момент. Он, чтоб не смущать жену, наблюдает из-под опущенных век. Желание подгоняемое нетерпением плещется в горле, но нельзя… Потом Юлия садится к зеркалу нюхает забавно морща остренький носик флаконы духов и выбрав принимается мазюкать себе за ушком на висках и зыркнув подозрительно в его сторону, не видит ли, в ямочке на груди. Затем подводит чуток и так чёрные брови, наносит на губы с видом, мол, не повредит, немного помады. Загляденье. Она непременно сорвёт немало восхищённых мужских взглядов. Для него это лишняя головная боль. Но не может же он быть феодалом и запретить жене выглядеть принцессой. И вот сейчас он шёл к тому, что получилось после стольких трудов, причём мучилась наряжаясь она для него, чтоб пригласить на вальс. Адуся выпустила его руку. Караулить больше не за чем. Хитрость дочери шита белыми нитками, она ревнует его ко всем: офицерам, женщинам… Её желание ему понятно: хочет, чтоб отец принадлежал только ей и Юлии. Сейчас он возьмёт в ладонь тонкие пальчики своего Люлюсика и они закружатся в танце… Как здорово, что время, подёрнув первой сединой его виски, не меняет их отношений. Пожалуй, и их самих тоже. Он старался рядом с молодой жёнушкой быть тоже молодцом. Хотя было и такое, что сердился на себя, седина на висках, а он как мальчишка привязан к пальчикам своего маленького ангела. Но тщетно, стоило увидеть крошечный носик, глазки звёздочки и пропал. Все крамольные мысли фъють… Несмотря на прожитые годы Люлю не отпускает его сердечко и душу на покой. Пожалуй, даже наоборот. Угловатая девочка расцвела зрелой красотой и превратилась в необыкновенно привлекательную женщину. Безмятежно спокойную, величественную и совершенно неприступную, далёкую для всех кроме него. Кажется, он знал её всю от ноготка и до макушки и всё же был не уверен, что не существует барьера за который она никого не пускает, даже его. Этот дурманящий напиток из слабости и силы, страсти и покоры, дружелюбия и отзывчивости, любви и тайны — его жена. Как не сойти с ума. Ей скоро тридцать. Его чувства пошли по новому кругу. Теперь он влюбился в неё вновь. Такую, какая она есть сейчас: мягкую, раскованную. Он хочет её опять, каждый час, минуту и со страшной силой, напрочь забывая, что она его жена. Эта женщина имеет над ним страшную власть. Одним взглядом, плечиком легко раздувает в нём вулкан, способный превратить взрослого мужика в робкого и пылкого мальчишку. В ней пожар и гипнотическое притяжение сплетены в один клубок. У женщин такой магнит либо есть, либо его нет. Ему очень хочется, чтоб этот её магнитик работал всегда. Где б они с Люлю не находились, ему хотелось, чтоб Юлия не сводила с него глаз, и непросто не сводила, а держала его лицо в поле своего притяжения. Он желал, чтоб все её улыбки доставались только ему. За прожитые годы между ними не было ни топанья ног, ни битья посуды, ни хлопанья дверьми. В их семье всегда было светло, уютно и тепло. И он знал, был уверен, что всегда будет так. Потому что они умели с Люлю любить. Любить друг друга. Любить жизнь. Понимать родную душу, жалеть любимые сердца и делать добро. Это был счастливый брак, тот самый, когда хотелось "умереть в один день".