Я послушно уселась на диван.
Прошло не меньше пятнадцати минут, прежде чем дед поднял голову от бумаг.
– Итак, Юля?
– Все просто. Славка мне не поверил. Я могла бы позвонить по телефону, но решила, что личная встреча предпочтительнее.
Одного взгляда деду хватило. Мы оба не могли позволить, чтобы это пресмыкающееся подползло к маме. А полностью не проконтролируешь. Как удержать человека, который стремится вернуться?
А просто.
Надо понять, зачем он возвращается. Или за кем… Неважно. Главное здесь – не ошибиться.
Дед вышел из-за стола и прошелся по комнате, разминая мышцы. Гибкий, сильный и, чего уж там, даже сейчас красивый. Даже в его почтенном возрасте… Есть, есть-таки красивая старость и без подтяжек и ботоксов.
– Да неужели? – голос деда хлестал как плетью. – И ты решил, что я опять приму в свою семью предателя?
– Я не предавал! – возмутился Славка.
– Правда? А как называется то, что ты сделал?
– А как называется то, что делаешь ты? Ты спишь с моей матерью. Это инцест.
Я фыркнула. Дед пожал плечами.
– Аля мне никаким боком не дочь. Мы не родственники в ближайших десяти поколениях. А то, что она была замужем за моим сыном, а твоим отцом… Что ж, пусть так. И Женька, и Тамара умерли. Мы стали встречаться далеко не сразу после их смерти. Мы горевали. Я знаю, что Аля любила Женьку. И я Томку любил. Нам было плохо, когда их не стало. И все.
– Она моя мать, а ты мой дед. Это противоестественно.
– Это все церковные глупости. У нас нет общей крови.
– Это не оправдание вашим поступкам!
– А я и не оправдываюсь перед тобой. Ты не стоишь оправданий. Ты предатель. Мелкий и трусливый.
Дед укладывал слова, как удары меча, – жестко и четко.
– Я никого не предавал. Я просто ушел.
– Предавать можно по-разному. Можно открыть врагам военную тайну. А можно сбежать. Бросить все и трусливо удрать, украв побрякушки матери.
– Они были нужны мне только на первое время. Потом я обеспечивал себя сам!
– Тебе это предстоит и дальше. Ясно?
– Мне наплевать. Да оплачу я вам эти несчастные побрякушки! Ты помнишь, что я забрал? Я не смогу их выкупить, но отдам деньгами!
– Мне не нужно от тебя ни копейки. И ты от меня ни копейки больше не получишь.
– Я и не возьму. Но ты можешь прийти как-нибудь к нам с Кларой. Мы собираемся пожениться, у нас появятся дети, твои внуки…
– Моих внуков от тебя появиться по определению не может. К сожалению, ты слишком похож на Женьку. Так что какая-то часть моей крови в тебе есть. Жаль, что Аля не нагуляла тебя на стороне.
– Например, с тобой?
– Нет. На моего внука ты не похож. Тебя больше нет в нашей жизни. И ты мне неинтересен.
Жалеть братца дед не собирался. Да Славка и не нуждался в жалости. Голубые глаза горели злостью, лицо неприятно исказилось.
– Мать будет рада мне. И моим детям тоже. Клара – замечательный человек, она ей понравится.
– Ты что, хочешь притащить в дом пади? – изумилась я.
– Ты что, расистка? – взвился Славка.
– Нет, – отрезала я. – Но твоя Клара – слабое звено. И она мне не нравится. Не хочу с ней ни говорить, ни что-либо делать. Чем дальше она от меня будет, тем лучше.
– И мать не трогай, – добавил дед. – Ей пришлось тяжело тогда, после твоего ухода, и я не хочу, чтобы ей было больно сейчас.
– Если она узнает, что я жив и у меня все в порядке, ей будет легче.
– Нет. Для нее ты умер. Так и останется.
– У меня и своя голова есть на плечах. Если я решу повидаться с матерью, ты меня остановить не посмеешь! Да и не сможешь!
Дед пожал плечами.
– Если ты вздумаешь лезть в мою семью, я просто пристрелю тебя. Как бешеную шавку.
И сказано было так спокойно и холодно, что я поняла: пристрелит. И даже киллера нанимать не будет – сам справится. И рука не дрогнет. В холодных желтых глазах деда, почти таких же как мои, только светлее, плескалась морозная ночь. И мерцали блики, как от оптического прицела. А вот Славка…
Ему стало страшно. Я это увидела. Но отступить он не мог и опять ринулся в драку.
– Я не буду говорить, что тебя поймают и посадят…
– И не говори. Этого просто не будет. Или ты думаешь, что после пятидесяти стариков можно сдавать в расход? Смешно. Я еще и тебя переживу, внучек…
И столько брезгливости было в последнем слове…
– Я действительно твой внук. Последний из Леоверенских! Юлька – девчонка, ее дети даже Леоверенскими не будут. Что, род пресечется?
Славка ударил в самое больное место. Это я знала. Деду хотелось, чтобы на земле жила его фамилия. Очень хотелось. Но…
– Ее дети – будут. Потому что она действительно моя кровь. Фамилия не имеет значения. А ты ничтожество.
– Ты не смеешь так говорить!
– Я смею. Я никого и никогда не предавал. А вот ты струсил и убежал, поджав хвост. И даже не подумал позвонить или написать матери. А она переживала.
– А ты – нет?
– А мы с Юлей – нет.
– Ну да, что она могла понять в девять лет…
– Мне было почти десять. И все я понимала.
Дед даже взгляда не бросил в мою сторону.
– Она – поняла. Знаешь, что мне тогда сказала маленькая девочка? Что все имеют право на счастье. И это в ее возрасте, когда другие еще в куклы играют.
– Умная девочка. А теперь и богатая.
Дед только улыбнулся, жестко и холодно.
– Да, Юля будет богатой невестой. А ты будешь хвостатой тварью.
– По ее вине!
– По своей. Тварью ты был и до этого, теперь просто больше соответствуешь своему внутреннему облику. Мне жаль, что ты лиса. Таракан больше бы тебе подошел.
– А тебе – старый козел!
Славка плюнул на пол и вылетел вон. Дед брезгливо поморщился и опустился в кресло.
– Хорошо, что он сам ушел. И еще: ты ведь сейчас поедешь с ним?
– Да.
– Поговори с оборотнями. Мать такое уродище видеть не должна. Умер, и все тут.
– Хорошо.
Мне и в голову не пришло спорить. Славка проявил себя… да просто тараканом! Мерзким мадагаскарским чешуйчатокрылым! Скотина! Да как он посмел намекать насчет денег! Мразь!
Я сама была в бешенстве. Вообще-то весь разговор я пыталась наблюдать за аурами родственников. Получалось неплохо – вначале. У деда преобладали красные, синие, желтые и фиолетовые тона. А во время разговора аура просто полыхала пурпурным и фиолетовым. Как я понимала, это означало, что дед уверен в своих словах и собирается драться до конца.