— Руи, останься на борту. Надо все подготовить для таможни, — сказала Джулия, сунув под мышку стопку бумаг и корабельный журнал. — Глауфорхефнихшниц, не забудь разрешения на груз, а ты, Мигуэль, хватай корзины. Лас, помоги ему, пожалуйста.
Я взял по просьбе капитана одну из тяжелых корзинок, наполненную ярко-красными, неизвестными мне плодами.
— Эй! Не смейте пропасть в кабаке! — крикнул гролль нам вслед. — Я тоже хочу!
На частных пирсах не было никого, кроме немногочисленной обслуги и пары тощих собак, которые, вывалив языки, лежали в тени пальмы. Трехлапый весело скакал вокруг нас, его силы, кажется, были неистощимы. Жаркий климат совершенно не влиял на его настроение.
— Тебе следует купить новые вещи, — сказала мне Джулия. — Эльфийских тканей здесь, конечно, днем с огнем не найдешь, но пауки-арахнары шьют ничуть не хуже. В квартале Игуан живет одна семья, они держат лавочку, загляни туда. Твоя одежда не приспособлена для такого климата.
— Спасибо. Куда мы сейчас идем?
— Следует оплатить пошлину в казну острова, зарегистрировать «Бобовое зернышко», а также отметиться у таможни. Бюрократия…
— Я всегда считал, что таможенники сами приходят на судно.
— И придут, уж поверь мне. Но меня тут каждый краб знает, так что есть кое-какие привилегии. Можно немного ускорить процесс.
— Это для капитана он ускорится, — хмыкнул Глауфор. — Бумаги-то опять придется заполнять мне.
У начала причала, возле распахнутых настежь ворот на табурете дремал служитель закона, надвинув на лицо соломенную шляпу. Услышав наши шаги, он встрепенулся, кивнул, показав на небольшую хижину с крышей из пальмовых листьев. Джулия первой вошла туда, мы последовали за ней.
В единственной, занимавшей все помещение комнате стоял стол, два плетеных стула и рассохшийся оружейный шкаф. Один из таможенников в мятой расстегнутой форме с эмблемой черепахи на рукаве вяло обмахивал себя картой. Он был круглый, толстый, с ленивыми сонными глазами и белозубой улыбкой из-под густых черных усов. Его товарищ — худой унылый тип — доедал жареную рыбу и лишь покосился в нашу сторону, не собираясь отрываться от обеда.
— Добрый день, сеньор Сантьяго, — поприветствовала первого таможенника Джулия.
— С прибытием на наш радушный остров, сеньора Вархаз. Хорошо ли добрались?
— Если не считать стычки с безымянным шлюпом к северо-востоку отсюда, то вполне сносно. Благодарю.
— Опять эти негодяи. — Сантьяго огорченно цокнул языком, доставая из ящика стола пачку бумаг. Он протянул их карлику, придвинул к нему чернильницу и перо. — Они доставили уже массу неприятностей мелким торговцам, вычистили их трюмы, даже крыс, кажется, забрали с собой. А на прошлой неделе сбили нашего почтового курьера, так что за их головы объявлена награда. Патруль выслал два звена, чтобы найти их, но пока неудачно.
— Мы смогли их повредить, и если Патруль поторопится, то проблем в воздухе больше не будет, — сказал я.
Таможенник с сомнением посмотрел на меня.
— Повредить? Чем? У вас на посудине есть что-то мощнее мозгов этого любезного сеньора? — Толстяк ткнул грязным пальцем в сторону карлика.
— Всего лишь удача, — улыбнулась Джулия. — Нам удалось вывести из строя один из их рулей.
— В каком квадрате встретились? — прищурился второй таможенник, сразу забыв о рыбе.
— Сто сорок второй. — Глауфор быстро черкал в таможенных бумагах, ставя галочки в нужных местах.
— Значит, сообщим Патрулю.
Повинуясь жесту Джулии, Мигуэль поставил на стол корзину с фруктами:
— Я знаю, что вы любите огненные сливы, сеньор Сантьяго.
— Право, не стоило, сеньора Вархаз, — улыбнулся таможенник, и корзина мгновенно исчезла под столом. — Все-таки редкий и дорогой товар.
— О, сеньор, это всего лишь фрукты.
— А внутри этих лежит то же, что и всегда? — Толстяк посмотрел на плоды в моей корзине.
— Да.
— Тридцать процентов от навара, госпожа Вархаз.
— В тот раз было двадцать.
— Риски возросли, мне приходится платить подчиненным, чтобы они молчали. Правда, Фредерико?
— Правда. — Таможенник обгладывал рыбий хвост, с интересом поглядывая на крутящегося у ног Трехлапого.
— Двадцать пять, сеньор, иначе это последний ввоз товара на остров. При тридцати процентах он перестанет окупаться, и вы это прекрасно знаете.
Толстяк посмотрел на капитана из-под тяжелых век, кивнул:
— Хорошо, двадцать пять. И не отдавайте его на Восточном рынке, в последнюю неделю там безумствует стража, после того как тестю губернатора продали фальшивую картину.
Не знаю, что такого ценного было внутри фруктов, но я не собирался совать нос куда не следует.
Наконец бумаги оказались заполнены, пошлины оплачены, и таможенник соизволил обратить внимание на меня:
— Этот парень с вами, сеньора?
— Он мой рулевой.
— Эльф… Очень интересно. Ваш народ редко до нас добирается. Последнего эльфа я видел года три назад, и то на проходящем судне. Надолго у нас задержишься?
— Как получится.
— Как получится, — эхом откликнулся он. — Если не улетишь с кораблем в ближайшую неделю, то тебе нужен вид на жительство и разрешение властей на переход границы.
— С каких это пор, любезный?! — возмутился Глауфор. — Впервые слышу о таком законе!
— Так иди и прочти! — Таможенник ткнул пальцем на дальнюю стену комнаты, где висело множество бумаг. — «Для орков, эльфов и оборотней требуется вид на жительство».
— И как его получить? — мрачно поинтересовался я.
— Очень просто. Пишите заявление в министерство по межнациональным связям и копию советнику губернатора. В двух экземплярах. Если его одобрят, встаете в очередь на разрешение. За два-три месяца, если бумаги с прошениями не потеряются, вы сможете оформить документы на временное жительство на нашем чудесном острове.
— Это расизм, — нахмурился карлик.
— Это закон, любезный.
— И что ему делать все эти два-три месяца?
— Он может находиться на территории пирсов, если желает. Желаете?
— Не желаю, — ответил я.
— Есть ли другие способы? — вежливо поинтересовалась Джулия.
— Если честно, то нет. Но так как я давно вас знаю, госпожа Вархаз, и если вы готовы поручиться за вашего рулевого…
— Готова.
— То я могу оформить все эти бумаги здесь, в следующие несколько минут. За государственную пошлину, разумеется.
Я хотел сказать, что у меня нет денег (камни, зашитые в куртку, следует сначала продать), но капитан мило улыбнулась таможеннику: