Она разделась сама, после короткого колебания сняла бюстгальтер. Груди повисли, на одной тоже был шрам, после операции — не ранения. И что с того? Она никогда не тянула на модель, даже в свои лучшие годы. И даже в свои лучшие годы не полагала себя буферами и задом, приложенными к системе жизнеобеспечения. Никому, даже мужу, не позволяла допустить такую же ошибку.
Трусики она, однако, оставила. Если бы подстригла волосы на лобке, возможно, сняла бы и их. Обязательно бы подстригла, если б, поднявшись утром, знала, что вечером будет лежать в кровати с незнакомым мужчиной, в номере дешевого отеля, а рядом, в ванной, на коврике будет спать невиданный зверь. И, конечно, захватила бы с собой зубную щетку и тюбик «Крэста» [96] .
Когда он обнял ее, она ахнула и напряглась, потом расслабилась. Но очень медленно. Ее бедра прижимались к ее заду, и она чувствовала, мужчина он, хоть куда, но, вероятно, думал он только о душевном покое: пенис оставался вялым.
Он сжал ее левую грудь, прошелся большим пальцем по шраму, оставшемся после удаления опухоли.
— Что это? — спросил он.
— Ну, — спокойствия в голосе не осталось, — доктор сказал мне, что через пять лет у меня будет рак. Вот они и вырезали опухоль до того, как она могла… ну не знаю, как это называется… метастазы появляются позже, если появляются.
— До того, как она успела созреть?
— Да. Точно. Хорошо, — ее сосок затвердел, как камень, и он, несомненно, это чувствовал. Ой, как странно все получилось.
— Почему твое сердце бьется так сильно? — спросил он. — Я тебя пугаю?
— Я… да.
— Не бойся меня, — сказал он. — С убийствами покончено, — долгая пауза. Они слышали легкий гул, доносящийся с автострады: движение не замирало ни на секунду. — Пока, — добавил он.
— Понятно, — выдохнула она. — Хорошо.
Его рука обхватывала ее левую грудь. На шее чувствовалось его дыхание. Прошла целая вечность, может — час, а может — пять минут, дыхание стало реже и глубже, и она поняла, что он уснул. Ее это порадовало и разочаровало одновременно. Несколько минут спустя она тоже заснула, и уже давно не спала так крепко. Если он и видел во снах своих ушедших друзей, то ее не тревожил. Когда она проснулась в восемь утра, он, обнаженный, стоял у окна, смотрел в узкую щелку, чуть отодвинув занавеску одним пальцем.
— Ты спал? — спросила она.
— Немного. Можем ехать?
15
Они могли бы добраться до Манхэттена в три часа дня, а въехать в город в воскресенье гораздо проще, чем понедельник утром, в «час пик», но отели в Нью-Йорке стоили дорого, так что ей наверняка пришлось бы воспользоваться кредитной карточкой. Вот почему они остановились в «Мотеле 6» в городе Харвич, штат Коннектикут. Она сняла один номер, и в ту ночь он занялся с ней любовью. Не потому, что хотел, она это чувствовала, просто понял, что этого хочет она. Может, нуждается в этом.
Это было потрясающе, хотя она и не могла точно объяснить, почему; несмотря на все эти шрамы под ее руками, какие-то гладкие, какие-то шершавые, создавалось ощущение, что она занималась любовью во сне. И в ту ночь ей приснился сон: она видела поле роз, на дальнем краю которого стояла огромная Башня, построенная из черного камня. В стене, на приличной высоте, светились красные фонари… только у нее возникло ощущение, что не фонари это, а глаза.
Ужасные глаза.
Она слышала поющие голоса, много голосов, тысячи, и поняла, что некоторые из них — голоса его ушедших друзей. Проснулась со слезами на щеках и осознанием потери, хотя он лежал рядом с ней. Она знала, что после этого дня она его больше не увидит. Понимала, что оно и к лучшему. И, однако, согласилась бы на что угодно, лишь бы он вновь занялся с ней любовью, пусть даже отдавала себе отчет в том, что любовью он занимался не с ней: даже когда входил в нее, мысли его были далеко-далеко, с теми голосами.
С теми ушедшими голосами.
1
В понедельник, 21 июня 1999 года, солнце светило на Нью-Йорк, как будто Джейк Чеймберз не лежал мертвым в одном мире, а Эдди Дин — в другом; как будто Стивен Кинг не лежал в палате интенсивной терапии в больницы Льюистона, только на короткие периоды времени приходя в сознание; как будто Сюзанна Дин не сидела наедине со своим горем в поезде, который мчался по древним, разболтанным рельсам по темным просторам Тандерклепа в город-призрак Федик. Другие хотели сопроводить ее в этой поездке, хотя бы до Федика, но она попросила отправить ее одну, и они уважили ее желание. Она знала, что ей полегчает, если она сможет поплакать, но пока ей это не удавалось: несколько слезинок, как короткие, бесполезные дожди в пустыне, вот и все, на что она сумела сподобиться, хотя у нее и было жуткое предчувствие, что ей многое не известно и на самом деле все гораздо хуже.
«Хрен тебе, никакое это не предчувствие», пренебрежительно прокаркала Детта из глубин подсознания, когда Сюзанна, сидя у окна, смотрела темные и скалистые бесплодные земли и изредка встречающиеся руины деревень и городов, покинутых после того, как мир сдвинулся. -Нет у тебя интуиции, девочка! Только вопрос, на который ты не можешь ответить: кто из них, старый, длинный, уродливый или юный мастер Сладенький сейчас гостят у твоего мужчины в пустоши на краю тропы».
— Пожалуйста, нет, — пробормотала она. — Пожалуйста, никому не надо у него гостить. Господи, я не переживу еще одной смерти.
Но Бог оставался глухим к ее молитве, Джейк оставался мертвым, Темная Башня по-прежнему возвышалась на краю Кан'-Ка Ноу Рей, отбрасывая тень на миллион кричащих роз, а в Нью-Йорке жаркое летнее солнце светило как на хороших людей, так и на плохих.
Можешь сказать мне аллилуйя?
Спасибо, сэй.
А теперь пусть кто-нибудь прокричит мне большой, достойный бога-бомбы аминь.
2
Миссис Тассенбаум оставила автомобиль в гараже «Быстрая парковка» на Шестьдесят третьей улице (знак-указатель, стоявший на тротуаре, изображал рыцаря в доспехах за рулем «кадиллака», с копьем, торчащим из окна водителя), где она и Дэвид круглогодично арендовали две ячейки. Их квартира находилась неподалеку, и она спросила Роланда, не хочет ли он пойти туда, принять душ, немного отдохнуть… хотя и не могла не признать, что он и так выглядит неплохо. Она купила ему новые джинсы и белую рубашку, рукава которой он закатал до локтей. Она купила также расческу и баллончик мусса для волос, который больше напоминал суперклей. С его помощью ей удалось убрать со лба непокорные, тронутые сединой волосы и открыть интересное, пусть и угловатое лицо. По его чертам она бы сделала вывод, что среди предков Роланда были и квакеры, и индейцы чероки. Сумка с орисами снова висела у него на плече. В ней теперь лежал и револьвер с ремнем-патронташем. Сверху он прикрыл содержимое сумки футболкой с надписью на груди «ДНИ ГОРОДА БРИДЖТОНА…»