— Даже если увидеть означало обезуметь?
— Но для того, чтобы сохранить Башню, нам нужно сделать два дела. И одно из них связано с возвращением в наш мир и спасением человека. Одного писателя, который рассказывает нашу историю. О втором деле мы как раз говорим. Мы должны освободить Разрушителей, — честность заставила его добавить. — Во всяком случае, прекратить их работу. Ты понимаешь?
Но на этот раз Шими не ответил. Смотрел туда же, куда и Роланд — в сумрак за входом в пещеру. С таким лицом, будто его загипнотизировали. Джейку все это определенно не нравилось, но он продолжил. В конце концов, он вплотную подошел к вопросу, который хотел задать, так что ему оставалось, кроме как довести дело до логического конца?
— Вопрос в том, с чего нам нужно начать. Спасти писателя вроде бы проще, потому что нам никто не будет противостоять… так мы, во всяком случае, думаем… но есть шанс, что… ну… — Джейку не хотелось говорить: «Но есть шанс, что наша телепортация тебя убьет», — вот он и запнулся.
Поначалу решил, что Шими ему не ответит, поставит перед дилеммой, предпринимать вторую попытку или нет, но внезапно бывший служка из таверны заговорил. При этом смотрел не на кого-то из них, а на сумрак Тандерклепа, подступающий к входу в пещеру.
— Этой ночью мне приснился сон, да приснился, — начал Шими из Меджиса, чью жизнь однажды спасли три молодых стрелка из Гилеада. — Мне снилось, что я вновь в таверне «Приют путников», только Корал там нет, нет ни Стенли, ни Красотули, ни Шеба, который обычно играл на пианино. Нет никого, кроме меня, а я мою пол и напеваю «Беззаботную любовь». Потом скрипят дверцы, да, скрипят, они издают такие забавные звуки…
Джейк увидел, что Роланд кивает, на его губах играет некое подобие улыбки.
— Я поднял голову и увидел, что в таверну вошел этот мальчик, — на мгновение он скосил глаза на Джейка, потом его взгляд вернулся к входу в пещеру. — Он выглядел, как ты, юный сэй, да, выглядел, мог сойти за твоего близнеца. Только лицо его было в крови, один глаз ему вышибли, изуродовав его, и он хромал. Выглядел, как смерть, это точно, и страшно меня напугал, и от одного его вида мне стало грустно. Я продолжал мыть пол, думая, если буду мыть, он не обратит на меня внимания, может. Даже не заметит и уйдет.
Джейк вдруг осознал, что знает эту историю. Он все это видел? Или сам был этим окровавленным мальчиком?
— Но он посмотрел на тебя… — прошептал Роланд, по-прежнему сидя на корточках, глядя в сумрак.
— Ага, Уилл Диаборн, так и было, прямо на меня, так он смотрел и сказал: «Почему ты должен причинять мне боль, когда я так тебя люблю? Когда я не могу делать что-то еще и не хочу, ибо любовь создала меня, и кормила, и…
…поддерживала в лучшие дни, — пробормотал Эдди. Слеза выкатилась из одного его глаза и оставила темное пятно на полу.
— …и поддерживала в лучшие дни? Почему же ты и дальше собираешься резать меня, уродовать мое лицо, наполнять меня болью? Я только любил тебя за твою красоту, как ты когда-то любил меня, до того, как мир сдвинулся. А теперь ты уродуешь меня ногтями и капаешь мне в нос обжигающие капли ртути; ты натравливал на меня зверей, да, натравливал, и они пожрали мои внутренности. Вокруг меня собираются кан-тои, и нет мне покоя от их смеха. И однако, я люблю тебя и буду служить тебе, и вновь верну магию, если ты мне позволишь, ибо так было устроено мое сердце, когда я поднялся из Прима. Однажды я был не только красив, но и силен, но теперь моя сила практически иссякла».
— Он плакал, — сказала Сюзанна, и Джейк подумал: «Конечно, плакал». Он сам плакал; как и Тед; как и Динки Эрншоу. Только у Роланда глаза оставались сухими, но он побледнел, так побледнел.
— Он плакал, — повторил Шими (слезы катились по его щекам, когда он рассказывал свой сон), — и я тоже плакал, ибо видел, что он был прекрасен, как светлый день. Он сказал: «Если пытка прекратится, я, возможно, смогу поправиться… если не красота, то сила вернется ко мне…
— И кес, — произнес Джейк, произнес совершенно правильно, хотя никогда раньше не слышал этого слова.
— «…и кес. Но еще неделя… может, пять дней… даже три… и будет поздно. Даже если пытка прекратится, я умру. И ты тоже умрешь, ибо когда любовь покидает мир, все сердца останавливаются. Скажи им о моей любви, и скажи им о моей боли, и скажи им о моей надежде, которая все еще жива. Это все, что у меня есть, это я сам, это все, о чем я прошу, — а потом мальчик повернулся и вышел. Вновь петли дверей издали тот забавный звук. Скри-ик.
Замолчав, Шими посмотрел на Джейка и улыбнулся, как человек, который только-только проснулся.
— Я не могу ответить на твой вопрос, сэй, — он постучал кулаком по лбу. — Мозгов у меня там мало, только паутина. Так говорила Корнелия Дельгадо и, полагаю, она права.
Джейк не ответил. Стоял, как зачарованный. Ему тоже приснился этот самый изуродованный мальчик, только встретился он с ним не в салуне, а в парке Гейджа, том самом, где они увидели Чарли Чу-Чу. В прошлую ночь. Именно так. Ранее он этого сна не помнил, и, скорее всего, не вспомнил бы никогда, если бы Шими не рассказал свой сон. И Роланд, Эдди, Сюзанна тоже видели свою версию этого сна? Да. Это читалось на их лицах, тогда как Тед и Динки ничего не понимали, хотя рассказ Шими пронял их до слез.
Роланд поднялся, чуть скривившись, потер рукой бедро.
— Спасибо тебе, Шими, ты очень нам помог. Шими неуверенно улыбнулся.
— Как я мог это сделать?
— Неважно, мой дорогой, — Роланд повернулся к Теду. — Я и мои друзья на минуточку выйдем. Нам нужно поговорить ан-тет.
— Конечно, — и Тед покачал головой, словно хотел очистить ее от тумана.
— Сделайте мне одолжение и не затягивайте разговор, — добавил Динки. — Наверное, с нами ничего не случится, но я не хотел бы искушать судьбу.
— Он нужен вам для того, чтобы вернуться? — спросил Эдди, мотнув головой в сторону Шими. Впрочем, вопрос был риторический; как еще все трое могли попасть в кампус?
— Да, но… — начал Динки.
— Тогда вам все рано придется ее искушать, — и Эдди последовал за Роландом, Сюзанной и Джейком к выходу из пещеры. Ыш остался сидеть возле своего нового друга Хайлиса из Чейвена. Джейка это встревожило. Вызвало не ревность — ужас. Словно ему дали знак, истолковать который мог истолковать кто-то более мудрый, чем он, скажем, один из Мэнни. Но он хотел знать это толкование? Скорее нет, чем да.
6
— Я не помнила мой сон, пока он не рассказал свой, — призналась Сюзанна, — а если бы не рассказал, я бы, скорее всего, никогда его не вспомнила.