Маршалл, сопровождаемый Пенни Барбур, шагал по коридору, направляясь к покоям продюсера фильма. Ему бы хотелось взять с собой побольше коллег, хотя бы для того, чтобы продемонстрировать солидарность, которой на деле не существовало, но обстоятельства тому не способствовали. Никто до сих пор не знал, где находится Салли. Занятых анализами Фарадея и Чена беспокоить не стоило. Так что в конечном счете остались только он сам и Пенни.
Когда они остановились возле двери, до них донесся шум голосов. Маршалл посмотрел на Барбур.
— Готова?
Она оглянулась.
— Говорить ведь будешь ты, дорогой, а не я.
— Но ты меня поддержишь, верно?
— Конечно, — кивнула она.
— Вот и хорошо. — Маршалл поднял руку, собираясь постучать.
В то же мгновение гомон за дверью внезапно стал громче.
— Это уже выходит за все рамки! — услышал Маршалл голос Вольфа. — Я категорически запрещаю!
Маршалл постучал в железную дверь.
Шум тотчас же утих. Прошло секунд десять, прежде чем снова прозвучал голос Вольфа, на этот раз на тон ниже.
— Войдите.
Маршалл открыл дверь перед Барбур и вошел следом за ней. Посреди изысканного салона стояли трое — Конти, Вольф и Экберг. Маршалл остановился, разглядывая их лица. Конти был очень бледен, у Экберг покраснели глаза. Взгляды обоих были устремлены в пол. Лишь Вольф с невозмутимым выражением на узкой физиономии смотрел на Маршалла.
Маршалл глубоко вздохнул.
— Мистер Конти, до назначенного вами срока остался еще час. Но мне он не нужен.
Конти быстро посмотрел на него, затем отвел взгляд.
— Я разговаривал со своими коллегами. И я убежден, что никто из них не имеет отношения к пропаже кота.
По большей части слова его были правдой. Барбур едва ему голову не откусила, когда он спросил, не известно ли ей, что случилось со зверем, а если бы Фарадей что-то знал, он не корпел бы сейчас над пробирками, пытаясь установить, как исчез кот. Правда, пока так и не удалось найти Салли, который действительно вел себя несколько странно, но климатолог наверняка не мог действовать в одиночку.
Не дождавшись ответа, Маршалл продолжил:
— Более того, я считаю вашу тактику запугивания оскорбительной. А ваши настойчивые заявления, будто кто-то саботировал ваше шоу и существует некий заговор, чтобы заставить вас отсюда убраться, граничат с паранойей. Если хотите, можете доснимать свой фильм — в новой концепции или как-то иначе, раз уж этого требует ваше тщеславие. Но если вы опять станете что-то безосновательно утверждать обо мне или моих коллегах, распространять не соответствующие действительности слухи, вам и «Терра-Прайм» придется вскоре встретиться с большой и очень рассерженной компанией адвокатов.
— Хорошо, — кивнул Вольф. — Вы все сказали?
Маршалл не ответил, переводя взгляд с Конти на Вольфа и с Вольфа на Конти. Только сейчас он понял, почему ему трудно дышать. Сердце его отчаянно колотилось.
Вольф продолжал смотреть на него.
— А теперь, если это действительно все… не могли бы вы нас оставить?
Маршалл снова посмотрел на Конти. Режиссер наконец поднял взгляд и едва заметно кивнул. Что это с ним? Слышал ли он хоть слово?
Однако, похоже, говорить больше и впрямь было не о чем. Маршалл взглянул на Барбур и повел бровью в сторону двери.
— Вы ничего не собираетесь им рассказать? — послышался очень тихий голос Экберг.
Маршалл посмотрел на нее. Она смотрела на Вольфа. На лице ее застыла решимость.
— Рассказать о чем? — спросил Маршалл.
Вольф нахмурился, отрицательно покачав головой.
— Вам все равно не сохранить это в тайне, — сказала Экберг, уже громче и увереннее. — Если не расскажете вы, это сделаю я.
— О чем? — снова спросил Маршалл.
Последовала короткая пауза, затем Экберг повернулась к ним.
— Погиб Джош Питерс, один из наших ассистентов, помощник выпускающего редактора. Его нашли за ограждением десять минут назад.
Маршалл потрясенно вздрогнул.
— Замерз?
Впервые за все время подал голос Конти.
— Растерзан, — сказал он.
Лазарет базы «Фир», ряд смежных маленьких комнаток, располагался в южном крыле. Маршаллу уже довелось побывать в нем, когда ему делали перевязку и укол от столбняка после того, как он рассадил руку о кусок ржавой жести. Как и в любых других помещениях столь специфического строения, мало затронутого течением лет, все там напоминало декорации старого кинофильма. На серых стенах висели какие-то древние графики, предупреждения об обязательности прививок и плакаты, призывающие к борьбе со вшами и грибковыми заболеваниями. В стеклянных шкафах недавно доставленные сюда бутылки с бетадиновой мазью и перекисью водорода соседствовали с наполовину окаменевшими флаконами йода и медицинского спирта. На оборудовании и мебели лежала легкая тень запущенности, подобно плохо вытертой пыли.
Маршалл огляделся вокруг. В комнатке, служившей приемной, толпились люди — Вольф, Конти, Экберг, Гонсалес, рыжеволосый солдат по фамилии Филипс, — отчего там почти не осталось свободного места. Наконец появился Салли, по его словам изучавший погодные данные в какой-то удаленной лаборатории, и принес мрачную весть, что метель продлится еще двое суток. Он встал в дальнем углу. Вид у него был возбужденный, лицо раскраснелось. Похоже, никому не хотелось смотреть на дверь, за которой прежде находилась смотровая, а теперь — импровизированный морг.
Сержант Гонсалес допрашивал ассистента, который нашел тело, — долговязого парня лет двадцати с едва пробивавшейся бородкой. Маршалл ничего о нем не знал, кроме того, что его фамилия Нейман.
— Вы кого-нибудь еще там видели? — повторил вопрос Гонсалес.
Нейман покачал головой. Вид у него был ошеломленный, словно его только что крепко стукнули по голове.
— Что вы там делали?
Долгая пауза.
— Был мой черед вести поиск.
— Поиск чего?
— Пропавшего кота.
Гонсалес закатил глаза и сердито повернулся к Вольфу.
— Эти поиски до сих пор продолжаются?
Вольф покачал головой.
— Хорошо, а то мне бы пришлось самому прекратить их. Если бы вы в своем сумасбродстве не затеяли эти розыски, Питерс сейчас был бы жив.
— Вы не можете этого знать, — ответил Вольф.
— Еще как могу. Питерс не оказался бы в ночной тундре. И не столкнулся бы с белым медведем.
— Это всего лишь предположения, — сказал Вольф.