Они миновали складские помещения на уровне «D», стеллажи с древними приборами и резервные массивы датчиков, напоминавшие цепи бдительных часовых в тусклом свете мерцавших кое-где ламп. Гонсалес описал дугу лучом фонаря, выхватывая из темноты металлические корпуса, таившиеся за дверными проемами и в стенных нишах.
Мрак и тишина начинали действовать Маршаллу на нервы. Его беспокоила судьба куда-то девавшихся Экберг, Конти и Вольфа, но ради возможности создать оружие, способное повредить таинственному существу, рискнуть стоило. Он замедлил шаг, слегка приотстав, пока не оказался рядом с тунитом.
— Усугук, — сказал Маршалл, стремясь хоть как-то отвлечься, — почему вы называете эту гору обителью зла?
Тунит слегка помедлил с ответом.
— Это очень старая история. Она передается от отцов к сыновьям, из поколения в поколение, с незапамятных времен.
— Мне бы хотелось ее услышать.
Усугук снова помолчал.
— Мой народ верит в два сонма богов — богов света и богов тьмы. Все имеет свою противоположность — горе и радость, ночь и день, — и точно так же наш мир создали и те и другие боги. Боги света — высшие. Это древние боги добра и мудрости. Они благословляют охоту, наполняют моря рыбой. Они наблюдают за естественным порядком вещей. Боги тьмы другие. Они правят болезнями и смертью, человеческими страстями. Они обитают в снах и кошмарах. Со временем их собственная тьма стала их отравлять. Они начали завидовать богам света. Зло, бывшее их орудием, их источником силы, соблазнило их. И они сами сделались злом.
Они свернули за угол, идя мимо ряда ремонтных отсеков.
— Боги тьмы пытались подорвать власть богов света, обратить их деяния во зло, осквернить землю, погасить целительное солнце. Когда им это не удалось, они попытались использовать зло, чтобы развратить богов света, обратить их друг против друга. Несмотря на великодушие богов света, все это немало беспокоило их и тревожило. И тогда явился Анатак.
— Анатак?
— Бог-хитрец, не принадлежавший ни свету, ни тьме, но следивший за равновесием между ними. Он видел деяния темных богов и понял, что они разрушительны и опасны для естественного порядка вещей. И он предложил богам света помощь. Анатак пошел к богам тьмы и рассказал им о тайной пещере тунитов, где, по его словам, те держали пятьдесят самых красивых и непорочных женщин своего племени. Их красота, сказал Анатак, столь редка, что мужчины не берут их в жены, а лишь восхищаются ими и почитают их. Еще он сказал, что пещера эта находится глубоко внутри горы. Рассказ его возбудил похоть темных богов, и у них вскипела кровь.
Следом за Гонсалесом группа спустилась по лестнице на уровень «Е», самый нижний в центральной секции базы. Металлические ступени негромко позвякивали под ногами.
— Боги тьмы спросили Анатака, где находится эта гора. Но бог-хитрец им этого не открыл. Он сказал лишь, что бывает там раз в году, накануне дня летнего солнцестояния, когда воины, стерегущие женщин, уходят, чтобы пройти обряд очищения. Когда наступил канун дня летнего солнцестояния, Анатак пошел к горе. Боги тьмы следовали за ним, о чем ему было известно. И как только они оказались в самой глубокой пещере, Анатак пролил на них жидкий огонь, заперев их внутри.
— Лава, — пробормотал Маршалл.
— Гнев темных богов был ужасен. Они ревели и кричали, и гора раз за разом извергала огонь. Ярость их была столь велика, что небо раскололось от горизонта до горизонта и начало истекать кровью. Они бушевали много тысяч лет. Но Анатак слишком хорошо их запер, и в конце концов они устали. Гора перестала изрыгать красный огонь, и небо больше не кровоточило.
«До сего времени», — подумал Маршалл.
Учитывая, что верования Усугука основывались на столь красочно изложенной им легенде, неудивительно, что его так взволновало появление странно-кровавого северного сияния. Трудно было представить, как этот ревностный хранитель тунитских традиций мог вообще здесь работать и уж тем более участвовать в экспериментах с найденной во льду жуткой тварью. Но тут он вспомнил, что Усугук был тогда молод, строптив и полон пренебрежения ко всему, что касалось устоев, жизненно важных для сохранения целостности его собственного народа. К сожалению, потребовалась страшная встряска, чтобы полностью его преобразить.
— А курршук? — спросил он. — Почему он считается стражем запретной горы?
— После того как боги тьмы оказались заточены в горной толще, Анатак призвал курршуков, чтобы те ее охраняли. Курршуки — существа из мира духов, не боги, но очень могущественные создания, которые не снисходили до вмешательства в обычаи и жизнь людей. В течение многих лет несколько курршуков стерегли гору. Но постепенно тьма заточенных в ней богов развратила и их. И они стали воплощением зла.
— Пожирателями душ, — сказал Маршалл.
Тунит быстро посмотрел на него, затем вновь отвел взгляд.
Уровень «Е» был еще больше завален всяческим барахлом. К тому же царившая там темнота существенно замедляла продвижение группы. Следом за Гонсалесом все, стараясь не оступаться, прошли мимо набитых механизмами помещений и вспомогательного командного пункта, после чего остановились возле двери, ведущей в энергоподстанцию. Дав знак остальным подождать, Гонсалес вошел внутрь, открыл электрощит, поставил на место несколько мощных предохранителей, затем закрыл крышку и включил рубильник. Удовлетворенно хмыкнув, он вернулся в коридор.
— Северное крыло запитано, — сказал он.
Они миновали еще несколько помещений поменьше, затем резко свернули направо. Коридор перед ними заканчивался тяжелой железной дверью, запертой на движимые рычагами засовы и висячий замок. Маршалл с тревогой взглянул на давно перегоревшую красную лампочку и на предупреждающую табличку, запрещавшую вход внутрь всем, кроме обладателей непонятного допуска.
Гонсалес посмотрел на Филипса.
— Охраняйте наши тылы, а я пока попробую что-нибудь сделать.
На глазах у Маршалла сержант с помощью разводного ключа привел в действие рычаги, и тяжелые засовы протестующе заскрежетали. Разобравшись с последним из них, Гонсалес достал из кармана огромную связку ключей. Нужный найти удалось только с пятой попытки. Отперев замок, Гонсалес схватился за круглую рукоятку и потянул на себя дверь. Та с негромким хлопком отворилась. На пол посыпалась труха, в которую превратились резиновые прокладки, пахнуло затхлым воздухом, пропитавшимся запахом сухой плесени.
Дальше лежала кромешная тьма.
— Словно смотришь в гробницу Тутанхамона, — пробормотал Логан.
Маршалл понял, что он имеет в виду. Никто не заглядывал за эту дверь около полувека.
Пошарив по стене, Гонсалес щелкнул выключателем. Снова раздалось несколько хлопков — перегорели некоторые из висевших над головой лампочек. Но оставшихся вполне хватало, чтобы осветить узкий металлический коридор, уходивший во мрак. Все прошли внутрь, и Гонсалес задвинул засовы.