Здесь уже стоял десяток людей: техники в лабораторных халатах, рабочие в комбинезонах. Почти все имели при себе контейнеры разных размеров. Самые большие были у рабочих — черные пластиковые коробки на колесиках, такие громоздкие, что их, наверное, нелегко протащить сквозь люки. Крейн решил, что внутри мусор, отправляемый на поверхность.

Рядом с самим люком находилась панель управления, за которой сидела высокая и очень красивая женщина в военной форме. Крейн стал наблюдать за ней, а она нажала несколько клавиш и посмотрела на маленький дисплей.

— Прибывает в расчетное время минус две минуты, — сообщила она собравшимся.

Послышались нетерпеливые вздохи.

— Опять опаздывает, — пробормотал кто-то.

Головокружение у Крейна немного прошло, и он теперь уже не так крепко держался за поручни. Доктор переводил взгляд с женщины за пультом управления на обшивку купола. Безупречно гладкое закругление обшивки, рассчитанной на максимальную прочность, оказалось неожиданно приятным для глаза. Удивительно, если подумать о том, под каким колоссальным давлением находится конструкция, какое бремя воды сжимает ее. Будучи подводником, Крейн привык не раздумывать об этом. Он неосознанно потянулся вперед, протянул руку и погладил поверхность купола. Она была сухой, гладкой и холодной.

Шеф-повар Рено нетерпеливо смотрел на часы. Потом повернулся к Крейну.

— Итак, доктор, — сказал он с каким-то удовлетворением. — Прибывает «лоханка». Мои люди забирают отсюда продукты. Конрад сверяет их со списком, чтобы ничего не пропустить. Все под моим контролем. Довольны?

— Вполне, — ответил Крейн.

Рено придвинулся к нему.

— У вас есть еще вопросы? — спросил он и опять посмотрел на часы, словно говоря: «Ну так задавайте же их сейчас, пока я все равно теряю драгоценное время».

— Совсем немного. Из вашего персонала в последнее время никто больше на здоровье не жаловался?

— Повар, который готовит соусы, болеет синуситом. Но это не помешало ему явиться на работу вовремя.

Крейн ожидал такого ответа. Теперь, когда он уверился, что с пищей все в порядке, ему не терпелось проверить версию отравления тяжелыми металлами. Его взгляд блуждал по собравшейся толпе, по красивой женщине за пультом, по переборке у нее за спиной. На изнанке переборки собирались капли конденсата. Крейну уже хотелось попрощаться и отправиться обратно по мостику на станцию, но он заподозрил, что без Рено и его бумаги внутрь будет никак не попасть.

Послышался глухой удар о наружную стенку купола, и платформа слегка дрогнула — «лоханка» причалила. Люди стали поспешно расходиться, готовясь к тому, что люк сейчас откроется.

— Стыковка состоялась, — сказала женщина. — Начинаю разгерметизацию люка.

— А поведение? — спросил Крейн повара. — Может быть, кто-нибудь выглядел странно или необычно?

Рено нахмурился.

— Необычно? В каком смысле?

Крейн не ответил. Его рассеянный взгляд снова упал на переборку, откуда закапал конденсат. «Что за ерунда? — подумал он. — С чего бы конденсат стал…»

Раздался странный высокий звук, похожий на шипение кошки, — такой короткий, что Крейн сам не понял, слышал ли его. И вдруг струйка не толще иглы появилась в том месте, откуда только что капала вода. Крейн в первый миг смотрел, не веря своим глазам. Узкий поток был направлен строго горизонтально, словно луч лазера, он шипел и брызгался, протянувшись чуть ли не на сотню футов, почти до самой станции, и только потом под действием силы тяжести постепенно изгибался дугой.

На миг все замерли. И тут же раздался вой сирены, тревожные крики.

— Разгерметизация! — загремел в гулком пространстве электронный голос. — Разгерметизация! Вход «С»! Авария!

На платформе раздавались удивленные возгласы. Женщина в военной форме схватила рацию и быстро заговорила в нее:

— Уэйбрайт, прием «лоханки». В трубопроводе управления протечка. Повторяю, протечка, у нас протечка! Присылайте аварийную команду, удвоенную!

Раздались крики, и толпа подалась к краю платформы. Некоторые начали отступать по мостику к станции.

— Расширяется! — крикнул кто-то.

— Мы не можем ждать аварийную команду! — заявил Конрад, офицер службы снабжения, и инстинктивно выставил ладонь, чтобы прикрыть отверстие.

В тот же миг Крейн кинулся вперед.

— Нет! — закричал он, протягивая руку, чтобы оттащить Конрада.

Но прежде чем он успел это сделать, тончайшая струйка воды прошила ладонь Конрада.

Вода под давлением аккуратно, словно хирургическим скальпелем, отхватила каждый палец у второго сустава.

И тут платформа взорвалась криками: визг, вскрики ужаса, резкие отрывистые команды. Конрад упал на пол, зажимая искалеченную руку, широко раскрыв в удивлении рот. Мостик загудел от топота ног — это распахнулся люк, и люди в толстых комбинезонах кинулись на площадку с инструментами в руках. Крейн тем временем пригнулся, стараясь избегать смертоносной струи, поднял отрезанные пальцы и осторожно положил их в карман рубашки.

18

Адмирал Терренс Улисс Спартан стоял в углу железной платформы и молча глядел на происходящее вокруг. Десять минут назад, когда он только появился, площадка у купола напоминала какой-то бедлам: спасатели, медики, инженеры, моряки и офицеры в форме и какой-то запаниковавший истеричный ученый, который отказался уходить. Теперь все утихло. На мостовом переходе стояли два вооруженных матроса, загораживая вход на платформу. Кучка инженеров и рабочих-механиков собралась возле титановой заплатки, которую наложили на течь размером с булавочную головку. Одинокий уборщик замывал пятна крови на решетчатом настиле площадки.

Спартан нахмурился. Он терпеть не мог любые недостатки и ошибки и относился к ним с крайней нетерпимостью. Недочетам, даже самым мелким, нет места в военных операциях. Особенно когда дело касается такого комплекса, как этот, где ставки столь высоки, а работать приходится в очень опасном окружении. Станция — сложная система с невероятным количеством взаимозависимых элементов. Как человеческое тело. Тот факт, что она вообще действует, уже можно считать чудом современной техники. Но стоит только выключить хоть одну из основных систем, и начнется цепная реакция. Тело погибнет. Станция перестанет функционировать.

Спартан недобро прищурился. Правда в том, что именно это чуть было не случилось. Что еще хуже, критическим элементом оказалась не ошибка, а нечто еще менее предсказуемое — человеческий фактор.

Краем глаза адмирал заметил какое-то движение. Повернувшись, он увидел на мостовом переходе подтянутую фигуру — от станции к нему шагал коммандер Королис. Он подошел к платформе, и часовые немедленно расступились, давая ему пройти.

Офицер приблизился к адмиралу и четко взял под козырек. Спартан кивнул в ответ. У Королиса было расходящееся косоглазие: один глаз смотрел прямо, а другой — куда-то в сторону. Этот дефект проявлялся не очень сильно, и, когда коммандер поворачивался лицом к собеседнику, нелегко было понять, какой именно глаз смотрит правильно. Неловкое ощущение, которое при этом испытывал человек, очень помогало Королису во время допросов да и в других подобных ситуациях. В глубине души Спартан не одобрял одержимость Королиса секретностью (адмирал вообще не одобрял в своих подчиненных одержимость какого-либо рода), но не мог не признать, что коммандер безупречно лоялен.