Мужчина в черной футболке, синих джинсах и тапочках, украшенных яркими бусинами, какие носят индейцы сиу, сидел сгорбившись за инструментом — голова опущена, руки неподвижно замерли на клавишах из слоновой кости. В течение нескольких минут вокруг него царила тишина. Затем ее разорвал диссонирующий уменьшенный септаккорд, который превратился в меланхоличный си минор: первые звуки последней сонаты для фортепиано Бетховена, опус сто одиннадцать. Торжественное вступление гулким эхом унеслось к сводчатому потолку. Вступление перешло в Allegro con brio ed appassionato, и комната наполнилась громкой музыкой, заглушившей сигнал входящего видеовызова. Впрочем, ничего не изменилось — стройная фигура склонилась над клавишами, неряшливые волосы подпрыгивают в такт движениям рук. Сигнал прозвучал снова и опять остался незамеченным. Наконец один огромный экран на стене ожил, и на нем появилось заляпанное грязью, мокрое от дождя лицо.
Музыка мгновенно стихла, рояль замолчал. Худощавый мужчина выругался и, захлопнув с громким стуком крышку, встал.
— Брент? — позвал его человек с экрана. — Это вы?
Скоупс подошел к старому дивану, резко уселся на него, скрестив ноги, и положил на колени компьютерную клавиатуру. Он напечатал несколько команд, а затем посмотрел на огромное лицо на экране.
Перепачканное грязью лицо принадлежало человеку, сидящему в «рейнджровере». За залитыми дождем окнами виднелась зеленая вырубка, похожая на глубокую рану среди окружавших ее со всех сторон джунглей Камеруна. Она представляла собой море грязи, превращенное в лунный пейзаж следами сапог и протекторами машин. По краям лежали поваленные стволы деревьев. В нескольких футах от «рейнджровера» стояли раскачивающиеся пирамиды клеток, сделанных из тростника и сетки. Мохнатые лапы торчали наружу, на мир взирали несчастные детские глаза.
— Как дела, Род? — устало спросил Скоупс, поворачиваясь к камере, стоявшей на столе.
— Погода отвратительная.
— Здесь тоже идет дождь, — сказал Скоупс.
— Да, но ты не знаешь, что такое дождь, пока не…
— Я уже три дня жду известий от тебя, Фальфа, — перебил его Скоупс. — Что, черт побери, происходит?
На лице его собеседника появилась заискивающая улыбка.
— У нас возникли проблемы с бензином для грузовиков, не могли достать. Последние две недели целая деревня провела в джунглях, за доллар в день. Они разбогатели, а у нас есть пятьдесят шесть детенышей шимпанзе.
Он ухмыльнулся и вытер нос, но в результате еще больше размазал грязь по лицу. Возможно, это была вовсе не грязь. Скоупс отвернулся.
— Мне нужно, чтобы через шесть недель они были в Нью-Мексико, а уровень смертности не превысил пятидесяти процентов.
— Пятьдесят процентов! Это круто, — сказал Фальфа. — Обычно…
— Эй, Фальфа!
— Что?
— Ты считаешь, что это круто? Тебе стоит посмотреть, что произойдет с Родни П. Фальфой, если в Нью-Мексико прибудет больше трупов, чем живых шимпанзе. Ты только взгляни, как они сидят на проклятом дожде!
Наступило молчание, потом Фальфа посигналил, и в окне появилось лицо африканца. Фальфа на полдюйма приоткрыл окно, и Скоупс услышал жалобные крики животных, доносившиеся снаружи.
— Охотники, — сказал Фальфа на пиджин инглиш. — Прикройте эту добычу, слышите меня? За каждый кусок мяса, который помрет, у охотников отнимут один шиллинг.
— Чего? — раздался голос рядом с «рейнджровером». — Маса обещала отнять…
— Делай, что я сказал. — Фальфа быстро закрыл окно, и жалобы африканца стихли, а сам Фальфа повернулся к Скоупсу и снова ухмыльнулся. — Быстрая реакция?
Глава «Джин-Дайн» холодно на него посмотрел.
— Отвратительная. Тебе не кажется, что шимпанзе необходимо покормить?
— Точно!
Фальфа снова нажал на клаксон, а Скоупс отключил видеосвязь и откинулся на спинку дивана. Он напечатал еще несколько команд, потом остановился. Неожиданно он выругался и сердито швырнул клавиатуру в противоположный конец комнаты. Она с грохотом ударилась о стену, одна кнопка вылетела и застучала по гладко отполированному полу. Скоупс плюхнулся на диван и замер.
Через несколько мгновений с шипением открылась дверь, и на пороге появился высокий мужчина лет шестидесяти. Он был в угольно-черном костюме, накрахмаленной белой рубашке, голубом шелковом галстуке и в ботинках с тупыми носами. Картину дополняли седые виски, серые глаза и маленький, словно точеный, нос.
— Все в порядке, мистер Скоупс? — спросил вошедший.
Тот махнул рукой в сторону клавиатуры.
— Она разбилась.
Секретарь иронично улыбнулся.
— Насколько я понимаю, мистер Фальфа наконец с вами связался.
Владелец «Джин-Дайн» рассмеялся и принялся приглаживать непослушные волосы.
— Точно. Ловцы животных — самый низший вид человеческих существ, с какими мне приходилось сталкиваться. Очень печально, что «Маунт-Дрэгон» страдает ненасытным аппетитом и им постоянно нужны шимпанзе.
Спенсер Фэрли кивнул.
— Жаль, что вы не можете поручить кому-нибудь другому заниматься деталями, сэр. У меня сложилось впечатление, что они вас чрезвычайно расстраивают.
Глава корпорации покачал головой.
— Этот проект слишком важен.
— Конечно, сэр. Я могу принести вам что-нибудь еще, кроме новой клавиатуры?
Скоупс рассеянно помахал рукой в воздухе. Когда секретарь уже повернулся, собираясь уйти, Скоупс снова неожиданно заговорил:
— Подожди. Я вспомнил, у меня к тебе два вопроса. Ты видел вчера вечером новости по седьмому каналу?
— Как вам известно, сэр, я не люблю телевизоры и компьютеры.
— Ты старая окаменелость с Маячного холма, — с нежностью проговорил Скоупс.
Фэрли был единственным среди служащих компании, кому глава «Джин-Дайн» разрешал называть себя «сэр».
— Что бы я делал, если бы ты не показывал мне, как живет не знакомая с электронными устройствами половина населения? Так вот, вчера вечером на седьмом канале шел разговор про двенадцатилетнюю девочку, больную лейкемией. Она мечтает перед смертью побывать в «Диснейленде». Обычные штучки, которые нам скармливает телевидение. Я забыл ее имя. Ты не мог бы организовать для нее и ее семьи поездку в «Диснейленд», частный самолет, все оплачено, лучшие отели, лимузины и тому подобное? И прошу тебя, строго анонимно. Я не хочу, чтобы этот мерзавец Левайн снова начал надо мной потешаться и вывернул все наизнанку. Дай им денег, чтобы оплатить медицинские счета, скажем, тысяч пятьдесят. Мне они показались хорошими людьми. Наверное, ужасно, когда твой ребенок умирает от лейкемии. Я даже представить такого не могу.
— Слушаюсь, сэр. Вы очень добры, сэр.
— Помнишь, что Сэмюэль Джонсон сказал: «Лучше жить богатым, чем умереть богатым». И не забудь: полная анонимность. Я не хочу, чтобы даже они знали, кто это сделал. Договорились?