— О, ничего особенного, — ответила де Вака, не отводя взгляда от своей пустой тарелки.
— Ничего особенного? — повторил техасец, словно впервые в жизни услышал эти два слова. — Ничего особенного. Звучит странно. Мы работаем над крупнейшим проектом в истории «Джин-Дайн», а вы утверждаете, что ничего не происходит.
Ученый кивнул, ему не нравилось, что Харпер говорит так громко. Даже если им удастся украсть «хаммер» и добраться до цивилизации, что они скажут? Кто поверит двум испуганным беглецам, появившимся из пустыни? Им необходимо привезти с собой какие-то доказательства. Но осмелятся ли они оставить Х-грипп в руках людей, постепенно сходящих с ума? Впрочем, что они могут сделать тут? Если только каким-то образом не сумеют переправить доказательства Левайну. Конечно, невозможно передать гигабайты информации по сети, такую утечку сразу заметят, но…
Ученый почувствовал, что его схватили за рубашку. Харпер сжал руку в кулак.
— Я с тобой говорю, придурок, — прорычал техасец и потянул Карсона к себе.
Карсон начал подниматься с места, но ощутил, как пальцы ассистентки сжимают его предплечье.
— Извини, — пробормотал они почувствовал, как де Вака ослабила хватку.
— Почему вы меня игнорируете? — громко спросил Харпер. — Что вы от меня скрываете?
— Послушай, Джордж, я правда сожалею. Просто я задумался.
— В последнее время у нас было полно работы, — вмешалась ассистентка, стараясь, чтобы ее голос звучал оживленно. — Нам нужно многое обдумать.
Карсон почувствовал, как кулак Харпера сжался сильнее.
— Но ты две минуты назад сказал, что ничего особенного не происходит. Я знаю, я слышал. Так в чем же дело?
Карсон огляделся. Люди за соседними столиками посматривали в их сторону, и, хотя их глаза были равнодушными и пустыми, он ощутил, что они ждут скандала или драки.
— Джордж, — снова заговорила де Вака. — Мы слышали, что у вас недавно был серьезный прорыв.
— Что? — спросил техасец.
— Так мне сказал доктор Сингер. Он заявил, что вам удалось сильно продвинуться вперед.
Харпер опустил руку, моментально забыв про Карсона.
— Джон так сказал? Я не удивлен.
Де Вака улыбнулась и накрыла ладонью его руку.
— И я должна признать, что на меня произвело впечатление то, как вы вели себя во время приступа у Вандервэгона.
Харпер откинулся на спинку стула и посмотрел на женщину.
— Благодарю, — проговорил он после долгой паузы.
— Мне бы следовало сказать об этом раньше. Прошу меня извинить.
Карсон наблюдал, как ассистентка смотрит в глаза Харпера, на ее лице появилось сочувственное и понимающее выражение. Затем она медленно перевела взгляд вниз и со значением взглянула на руки Харпера. Не подозревая о ее замысле, техасец невольно опустил глаза и принялся изучать свои ногти.
— Вы только подумайте, — пробормотал он. — Какая грязь. Вот черт! Здесь столько бактерий, нужно соблюдать осторожность.
Он тут же отодвинул стул и направился в уборную. Карсон облегченно вздохнул.
— Господи, — пробормотал он.
Ученые за соседними столами вернулись к трапезе, но неприятные ощущения не исчезли: все чего-то напряженно ждали.
— Пожалуй, мы напрасно сюда пришли, — прошептала де Вака. — К тому же у меня совсем нет аппетита.
Карсон прикрыл на мгновение глаза, стараясь восстановить дыхание. Но как только он это сделал, мир стал уходить у него из-под ног.
«Боже мой, как я устал», — подумал он.
— Я больше не в состоянии думать, — сказал он. — Давай встретимся в полночь в лаборатории радиологии. А сейчас нужно постараться немного поспать.
Де Вака фыркнула.
— Ты спятил? Как я могу спать?
Карсон посмотрел на нее.
— Другого шанса у нас не будет, — сказал он.
Чарльз Левайн смотрел на голубую папку с множеством почтовых штемпелей и замысловатой подписью, сделанной поверх печатей. Он начал ее открывать, но потом остановился. Профессор уже знал, что там окажется. Рука потянулась к мусорной корзине, но потом он сообразил, что это бессмысленно. Уничтожение документов ничего не изменит.
Он выглянул через распахнутую дверь в заставленную коробками и контейнерами приемную. Всего неделю назад там сидел Рэй, который спокойно отвечал на звонки и разбирался с фанатиками. Секретарь хранил ему верность до самого конца, в отличие от других коллег и членов фонда. Как работа всей его жизни могла быть полностью скомпрометирована за такой короткий срок?
Он сидел в своем кресле и пустыми глазами смотрел на единственный предмет, который оставался неупакованным, — его ноутбук, все еще подсоединенный к серверу кампуса. Прошло несколько дней с тех пор, как он забросил крючок в глубокие холодные воды сети, рассчитывая получить помощь в своей отчаянной борьбе. Вместо этого он поймал левиафана, морское чудовище, которое уничтожило все, что было ему дорого.
Он совершил главную ошибку — недооценил Брента Скоупса. Или переоценил. Скоупс, которого он знал, не стал бы бороться с ним такими методами.
«Быть может, — подумал Левайн, — я сам виноват, что стал прибегать к гиперболам, делать поспешные заключения». Более того, он нарушил этические нормы, когда проник в сеть «Джин-Дайн». Он спровоцировал Скоупса. Тот, в свою очередь, сознательно опорочил память убитого отца Левайна — а это непростительный поступок социопата. Профессор не мог забыть об их прошлой дружбе — он до сих пор не сумел заполнить образовавшуюся пустоту, — такими интеллектуальными, глубокими и напряженными были их отношения. Он так и не смирился с их потерей, и ему казалось, что Брент переживает из-за их разрыва ничуть не меньше.
Но теперь стало очевидным, что Левайн жестоко ошибался.
Взгляд профессора вернулся к пустым книжным полкам и распахнутым шкафам. В затхлом воздухе медленно клубилась пыль. Потеря фонда, репутации и должности все меняла. Теперь проблема выбора упростилась. Пожалуй, остался один путь. Постепенно в его сознании начал вырисовываться план.
После наступления темноты «Маунт-Дрэгон» превращался в дом тысячи теней. Вымощенные дорожки и ровные поверхности многогранных зданий мерцали бледно-голубыми отсветами в сиянии молодой луны. Редкие звуки шагов и шорох гравия лишь усиливали тишину и ощущение одиночества. За тонким ожерельем света, окаймляющего ограду, вступал в свои права глубокий сумрак, который тянулся на сотни миль во всех направлениях, нигде не потревоженный светом или отблесками костра.
В глубокой тени Карсон шел к радиологической лаборатории. Снаружи никого не было, в жилом корпусе царила тишина, что лишь усиливало его тревогу. Он выбрал эту лабораторию, поскольку ее перенесли в другое место из-за новой аппаратуры, установленной в гриппозном отсеке, и теперь мало посещали. Кроме того, это было единственное место с низким уровнем секретности, где имелся полный доступ к сети. Но сейчас он начал сомневаться в правильности своего решения. Лаборатория находилась в стороне от его обычных маршрутов, за мастерской, и если бы он кого-то встретил, ему было бы нелегко объяснить причину своего появления здесь.