После непродолжительного отдыха участники экспедиции оседлали лошадей и двинулись вдоль ручья. Теперь их окружал совсем иной мир, зеленый и цветущий. Вода, струясь по каменистому дну, наполняла воздух умиротворенным журчанием. Вокруг кипела жизнь — звенели цикады, трещали крыльями стрекозы, квакали лягушки. Жажда более не мучила Нору, и помимо воли в ее сознании с новой силой ожили подробности страшного подъема. Она ехала на уцелевшей Разумнице, но видела перед собой погибшего Красавчика. Строки из баллады, посвященной Урагану, то и дело приходили ей на память. Без всякого сомнения, между ней и ковбоем пролегла трещина, вряд ли имеющая шанс когда-либо затянуться.

По мере приближения к широкому каменистому плато, возвышавшемуся уже всего в миле от них, долина постепенно сужалась. Как ни странно, Нора так и не сумела обнаружить среди окрестных скал ни малейшего признака древних жилищ. Меж тем более подходящего места для поселения индейцев она просто представить себе не могла. Неужели экспедиция движется в ошибочном направлении? Нет. Подобные мысли следовало отгонять прочь.

Ручей совершил очередной поворот. Голое каменное плато теперь нависало прямо над их головами. Поток исчезал в каньоне-щели. Согласно показаниям радара, исполинская траншея тянулась примерно милю и выводила в маленькую долину, где и полагалось скрываться Квивире. По крайней мере, Норе очень хотелось в это верить. К сожалению, каньон-щель оказался слишком узок для лошадей.

Поднявшись на стену из песчаника, Нора увидела отметины на скале у ручья. Спешившись и подойдя ближе, она обнаружила серию петроглифов, имевших разительное сходство со встреченными ранее у подножия хребта. Аналогичный узор из точек, животные, маленькая человеческая ступня, звезда и солнце. И снова — обратная спираль, вырезанная над остальными изображениями.

К ней подошли остальные члены экспедиции. Стоило Арагону увидеть петроглифы, в непроницаемом взгляде вспыхнули огоньки любопытства.

— Что вы об этом думаете? — обратилась к нему Нора.

— Последовательности из точек, подобные этой, я наблюдал на подступах к Хопи. Полагаю, они содержат какую-то информацию, скорее всего, указывают направление и расстояние.

— Разумеется, — фыркнул Блейк. — Что касается этих, они наверняка подскажут, где находится ближайшая автозаправка. Всем известно, что петроглифы анасази не поддаются расшифровке.

Антрополог пропустил насмешку мимо ушей.

— Ступня, полагаю, означает путника, точки — расстояние, которое ему предстоит преодолеть. Изучая другие петроглифы, я выяснил, что каждая точка, как правило, соответствует примерно шестнадцати минутам ходьбы пешком, или расстоянию в три четверти мили.

— А что означает антилопа? — поинтересовалась Нора.

— Антилопа означает антилопу, — пожал плечами Арагон.

— То есть это изображение не обладает символическим смыслом?

— Почему же, обладает. — Он вновь взглянул на скалу. — Но нам трудно постичь этот смысл. Его не выразить доступными нам способами. Это какой-то иной уровень использования символов.

— На другой стороне хребта я видела на скале необычное изображение, — заметила Нора. — Звезду, помещенную внутри луны, которая находится внутри солнца. Никогда прежде я не встречала ничего подобного.

— Расшифровать это изображение не так трудно. Солнце — символ верховного божества, луна — символ будущего, звезда — символ истины. Полагаю, рисунок говорит о том, что неподалеку находится прибежище оракулов, своеобразные индейские Дельфы.

— Вы имеете в виду Квивиру?

Антрополог молча кивнул.

— А что означает спираль? — подал голос Холройд.

— Она была вырезана позднее, — в некотором замешательстве произнес Арагон. — Вы сами видите, это обратная спираль. — Голос его упал почти до шепота. — Я склонен предположить, что это предостережение. Или символ зла. Тот, кто вырезал эту спираль, хотел предупредить путников, что дальше им идти не следует.

После его слов в воздухе повисло напряженное молчание.

— Львы, медведи и гадюки, боже мой, [14] — пробормотал журналист.

— Разумеется, мы не в состоянии постичь весь смысл данного изображения, — добавил Арагон, пытаясь исправить произведенное его словами тягостное впечатление. — Возможно, мистер Смитбэк не откажется нас просветить. Вне всякого сомнения, вы обладаете глубокими познаниями относительно колдунов и ведьм анасази, а также их современных последователей, так называемых людей-волков.

Вскинув брови, журналист нервно облизал губы, однако счел нужным оставить реплику ученого без комментариев.

Они двинулись ко входу в каньон, когда всеобщее внимание привлек громкий вскрик Холройда. Питер указывал на подножие скалы, где виднелась надпись, несомненно, куда более современная, нежели петроглифы анасази. Нора проследила за направлением его взгляда, и щеки ее вспыхнули. Опустившись на колени, она медленно провела пальцами по буквам и цифрам, процарапанным в песчанике лезвием перочинного ножа: «П. К. 1983».

23

Стоило ей коснуться знакомых инициалов, как сомнения, точившие ее душу последние дни, улетучились без остатка. Она прижалась к скале лбом, испытывая огромное, невероятное облегчение. Отец прошел здесь. Экспедиция на верном пути. Вновь обретя способность соображать, Нора услышала возгласы радости и адресованные ей поздравления.

Она медленно поднялась на ноги и предложила спутникам передохнуть в маленькой дубовой роще неподалеку от места, где ручей исчезал в узком каньоне. Все, за исключением Свайра, пребывали в приподнятом настроении. Ковбой, молчаливый и хмурый, отвел лошадей на лужайку. Бонаротти, не теряя времени, кинулся мыть в ручье грязную посуду.

— Мы почти у цели, — объявила Нора. — Это — тот самый каньон-щель, который помечен на наших картах. Он и приведет нас к Квивире.

— А как мы будем по нему продвигаться? — поинтересовался Блейк. — Он невероятно узкий.

— Другого пути в долину нет, — пожала плечами Слоан. — Так что нам придется протискиваться через эту щель.

— Придется, и мы протиснемся, — кивнула Нора. — Снова разгрузим лошадей и понесем снаряжение на руках. Вопрос в том, когда мы этим займемся. Время близится к вечеру. Может, стоит разбить здесь лагерь и продолжить путь завтра?

— Отличная идея. — Блейк откликнулся самым первым. — Что до меня, то я тасканием тяжестей сыт по горло. И на сегодня у меня не осталось ни малейшего желания снова поработать грузчиком. Тем более в таких неподходящих условиях.

Он недовольно кивнул на каньон, больше походивший на трещину в стене.

— Я тоже не против провести эту ночь здесь, — подхватил Смитбэк, обмахиваясь дубовой веткой. — Разве не здорово охладить ноги в ручье, дожидаясь, пока наш драгоценный синьор Бонаротти порадует нас новыми шедеврами!