— Он не хотел идти с нами! — простонала Элоиза. — Не хотел!
Слезы бежали по лицу мисс Темпл.
— Я пыталась защитить их, Селеста, — сквозь слезы сказала Элоиза, — хотела защитить всех… но спасти не удалось никого! Какая же я дура — никого!
Слова застряли в горле Элоизы, плечи ее сотрясались.
Мисс Темпл рухнула на спину, ее прерывистое дыхание клубилось в ночном воздухе. Чань из последних сил толкнул ее, чтобы спасти. Доктор подставил сердце под острие сабли. Конечно, он вернулся, услышав ее крик. Конечно, Чань защищал ее до конца. Отчаяние затмило злость, и мисс Темпл почувствовала невыносимое одиночество.
Она услышала, как шевелится Элоиза, и поняла, что та смотрит на нее, несчастная, жаждущая хоть капли прощения или утешения.
— Это не ваша вина, — сказала наконец мисс Темпл сдавленным шепотом. — Я одна во всем виновата, от начала до конца. Мне очень жаль. Я… я… ничтожество.
Элоиза покачала головой.
— Мы могли бы вернуться.
— Если мы вернемся, то умрем, как и они, и их жертва станет бессмысленной. — Слова выходили пустые и фальшивые. Мисс Темпл чувствовала черную оболочку книги графа у себя в горле… чувствовала ее правду… и не могла найти другого ответа.
— Мне все равно, — давясь рыданиями, сказала Элоиза.
Мисс Темпл повернула голову и увидела перед собой лицо безмолвной девочки. Нижняя губа Франчески Траппинг дрожала, голубые глаза смотрели испуганно и отчужденно. В каком же кошмаре жила она? Мисс Темпл с трудом села.
— Вы должны взять ее, — сказала она, сглотнув слюну и ткнув носком ногу Элоизы. — Ее надо спасти. Надо избавить ее от всего этого.
— Не могу, — сказала Элоиза, качая головой от ощущения собственной беспомощности. — Я не могу уйти. Я ждала…
Уже нечего ждать — доктора больше нет!
— Но… я столько раз пыталась сказать…
— Нельзя, чтобы все это пропало даром! — воскликнула мисс Темпл, кое-как поднялась на ноги и закричала: — Вставайте, Элоиза! Спасите хотя бы это! Спасите ее!
Свист летящего по воздуху саквояжа Лидии заставил мисс Темпл повернуться — и этого хватило, чтобы острый металлический угол не размозжил ей голову. Лязгнув зубами, она камнем упала на землю, лежала и не могла пошевелиться, ничего не понимая, словно голова существовала отдельно от тела. Во рту появился привкус крови.
Будто ядовитый дым, в уши ей проник шипящий шепот. Она почувствовала, как мягкие губы прижимаются к ее коже, ощутила тепло каждого злобного слова.
— Это еще не конец, Селеста Темпл… вы полумертвы, вы не способны чувствовать, не способны думать. За всю вашу наглость я хочу, чтобы вы в полной мере вкусили отчаяние… чтобы подавились им. Я хочу, чтобы вы костями почувствовали, когда я убью вас.
Шепчущий рот отодвинулся. Мисс Темпл очень долго лежала на холоде, оглушенная, плохо соображающая, что с ней происходит, — правда, где-то брезжила мысль о том, что умереть означает уснуть. Она подняла невероятно тяжелую голову, моргнула помутневшими, заиндевевшими глазами.
Франчески Траппинг не было. Тело Элоизы бесформенным мешком лежало на земле, на опухшей шее в свете звезд виднелась темная влажная удавка.
Мисс Темпл ощутила рвотный позыв, но желудок ее был пуст. Наконец она встала, не глядя на то, чего не мог вынести ее взгляд, и побрела прочь. Стрельба прекратилась (преследователи, видимо, остались далеко позади, хотя это не имело значения), но она почти не обратила на это внимания. Она была невероятно одинока, и даже бурные видения, так сильно сотрясавшие ее, не могли найти дорогу к разбитому сердцу.
Она должна добраться до канала. За каналом — железная дорога. В сапожке осталось сколько-то денег. Поездом она доедет до города, чтобы найти там верную смерть… но прежде отомстить.