— Послушайте, — начал опять Майкл. — Церковь прекрасная, спору нет, но меня все-таки больше интересует…
— Внимание. Слушайте, что я говорю, отмечайте, куда мы идем, — осуждающе произнес Фетисов. — Порой не знаешь, когда пригодится информация, которую вы сейчас от меня получаете. Мы приближаемся к нужному вам месту, потерпите еще немного.
Майкл и так слушал и смотрел с неослабевающим вниманием, не упуская ничего. Он замечал и отмечал в уме все детали, каждую дверь, всякие ворота, любой участок Кремлевской стены. Он прекрасно знал, что знание топографии, умение ориентироваться в местной среде является в его ремесле одним из важнейших залогов успеха. Но он терпеть не мог, когда ситуацию контролировал не он, а кто-то другой. Ему претила роль ведомого.
— Благовещенский собор — единственный в Кремле, целиком спроектированный и построенный русскими. Он функционировал в качестве придворного храма для русских великих князей, принцев и царей. Именно здесь освящались браки членов царствующей фамилии, здесь крестили новорожденных наследников, сюда они приходили на исповедь. Хотя, учитывая, что цари правили железной рукой, сомневаюсь, что кто-то из них когда-либо искренне раскаивался.
Майкл и Сьюзен не могли отвести взор от девяти гладких куполов, сверкающих чистым золотом на фоне безоблачного синего неба. Каждый купол был увенчан крестом, отбрасывающим свою тень на обтекающие здание толпы. Белизна кирпичной кладки подчеркивалась малиновыми решетками на окнах.
— Собор представляет собой конгломерат церквей, возведенных в период от четырнадцатого до шестнадцатого столетия. Это второй по старшинству собор в Кремле. Купола и крыши крыты золотом, вывезенным из древнего Новгорода, который Иван Грозный разграбил. О многих ли из ваших великих американских сооружений можно сказать, что на их постройку пошла военная добыча? — Фетисов подмигнул слепым глазом, что выглядело до крайности ненатурально. — Строительство завершилось в тысяча пятьсот шестьдесят четвертом году. Впоследствии были произведены существенные перестройки, призванные обеспечить Ивану Грозному возможность наблюдать за службами после того, как ему было запрещено на них присутствовать. В тысяча пятьсот семьдесят втором году Иван женился в четвертый раз, невзирая на то что Русская Православная Церковь разрешает только три брака. В этом есть своя логика — если трижды не получилось…
Фетисов явно рассчитывал на успех остроты, но никто не засмеялся.
— Одним словом, ему запретили являться к обедне. Однако отцы церкви, не желая гневить вспыльчивого царя, позволили ему наблюдать за службами из закрытой галереи, попасть в которую можно было через отдельное крытое крыльцо, получившее название «Грозненское». Однажды, это было в тысяча пятьсот восемьдесят четвертом году, находясь на этом самом крыльце, царь увидел в небе комету в форме креста. Он воспринял это явление как знамение скорой смерти. Три дня спустя… — Фетисов сделал драматическую паузу, — царь умер.
Сьюзен наклонилась к Майклу.
— Тебе не кажется, что мы зря теряем время?
— Мы узнаем это только в конце, когда или преуспеем, или у нас ничего не получится.
— И что у него с волосами? — шепнула Сьюзен, глядя на неестественно черную шевелюру Фетисова. — Плохая краска или дурной парик?
— По-моему…
— Моей жене нравится этот цвет, поэтому она сама меня красит дважды в месяц, — не оборачиваясь, произнес Фетисов. — Если вам приглянулся цвет, мисс, можно устроить, чтобы она и вас покрасила.
Сьюзен смущенно улыбнулась.
— Простите, это было невежливо с моей стороны.
— В самом деле, невежливо.
Фетисов повернулся и впервые посмотрел прямо на нее своим здоровым глазом. При этом молочно-белый зрачок второго глаза оставался несфокусированным, он словно бы плавал, вызывая у собеседника смутную тревогу. И тут русский улыбнулся.
— Впрочем, пустяки. Мне этот цвет тоже не нравится.
— Что ж, все это хорошо и чудесно… — принялся за свое Майкл, чье раздражение достигло крайних пределов. — Но что мне в самом деле надо, к чему мне действительно нужно узнать путь, так это к месту, где сливаются семь рек.
Замерев на месте, Фетисов поправил очки в роговой оправе и внимательно посмотрел на Майкла.
— Место, где что?
— Где соединяются каналы — это где-то под Москвой.
Фетисов не сводил глаз с Майкла, а на его лице отображалась целая буря чувств.
— Так вы собираетесь действовать из-под земли?
Майкл кивнул.
— Как настоящий кладоискатель? Я-то исходил из предположения, что речь идет об операции другого рода.
Впервые на памяти Майкла Фетисов утратил свою непробиваемую самоуверенность.
— Знаете, о том, что там, внизу, ходят разные слухи. Я считаю, что это именно слухи. Много раз затевались поиски, официальные и неофициальные, но ничего так и не было найдено. Ни следа золота или драгоценностей. Ни камеры пыток, ни библиотеки. Наверное, все это давно сгинуло и превратилось в пыль.
Но тут угасший было энтузиазм их гида чудесным образом возродился. Фетисов закивал.
— Но это неважно, я проведу вас туда… как-нибудь. Найду способ доставить вас в место, которого не существует.
И он заковылял дальше.
— Тем временем еще немного истории. Ручаюсь, вам понравится. Архангел Михаил считается покровителем русских воинов, сражающихся против чужеземных захватчиков. Как-то чересчур для вас, не правда ли?
Майкл предпочел проигнорировать этот укол. Сдерживая нетерпение, он стал разглядывать собор, стоящий отдельно, на открытом пространстве. Его четыре купола окружали центральный гигантский золотой купол над многофронтонной крышей, покрывающей резные арки с фестонами. Белый каменный фасад украшала тонкая цветочная резьба, поражающая детальностью и изысканностью.
— Официально строительство Архангельского собора началось в тысяча пятьсот пятом году, однако эту часть церкви строили уже начиная с тысяча триста тридцать третьего года. С тысяча триста сорокового по тысяча семьсот двенадцатый год — тогда Петр перенес столицу в Санкт-Петербург — здесь находилась усыпальница членов царствующей фамилии. Если зайти внутрь, то можно увидеть, что вдоль стены выстроены саркофаги, числом около пятидесяти. Могилы Ивана Четвертого — кстати, мы не считаем его таким уж «грозным» — и его сыновей, Ивана и Федора, находятся внутри, в одной из часовен. Останки всех похороненных в Архангельском соборе покоятся в каменных саркофагах, высеченных в семнадцатом веке. В тысяча девятьсот третьем году была добавлена бронзовая облицовка, с выбитыми на ней витиеватым старославянским шрифтом именами и датами жизни и смерти. Согласно старинной русской традиции мертвых хоронили до заката солнца, чтобы они, прежде чем вознестись на небо, могли попрощаться с солнцем. На могилы ставили погасшие свечи, а иконы с лампадами помещали на видное место, чтобы жива была память о родителях. В наше время дети хватают наследство, которое им досталось, и бегут жить своей жизнью, не вспоминая ни о предках, ни об их могилах. Такова она, современность. Обычай использовать церковь в качестве места захоронения Россия переняла от Византии. Там чести быть похороненными в церковной земле удостаивались те, чье наследие, как считалось, продолжало жить и после их физической смерти: цари, высокопоставленные вельможи, патриархи церкви. Семейные усыпальницы посвящались архангелу Михаилу. Как явствует из христианской мифологии, именно он сопровождает души умерших в царство мертвых. Отсюда и название собора.