— Возможно, ты и в самом деле не знаешь, где ее спрятали. Но может быть, твоя женщина в курсе.
Украшенный татуировками русский подошел к панели управления и щелкнул другим выключателем.
В тот же момент все телевизионные экраны и мониторы всех компьютеров вспыхнули, и на них появилось изображение руки Сьюзен у него на щеке. Экраны выстроились по всей ширине и высоте стены, так что мучительный образ заполнил все поле его зрения.
— Тебе никогда не найти ее, — проговорил Майкл.
Подойдя к двери, Речин открыл ее и оглянулся на Майкла. На его лице заиграла улыбка — не радости, а торжества.
— Уже нашел. — Речин вышел и закрыл за собой дверь.
Когда щелкнул замок запираемой двери, ум Майкла лихорадочно заработал. Он не собирался тратить время на жалость к себе или страх. Над всеми мыслями господствовала одна. Если есть какой-то шанс спасти Сьюзен, он должен отсюда выбраться.
Майкл изучил наручники, приковывающие его к креслу, потом, изогнувшись назад, оглядел комнату. Он искал подсказки. На экранах телевизоров и мониторов по-прежнему прокручивался фильм с участием его и Сьюзен. Он делал все возможное, чтобы не смотреть; ни к чему сейчас поддаваться эмоциям.
Теперь он обратил свое внимание на подлокотники кресла, к которому был прикован. Подлокотники, как и все кресло, были прочными и надежными. Речин не дурак; он знал, что делал, когда приковывал Майкла.
Но он не знал самого Майкла.
Майкл попытался дотянуться до нагрудного кармана. Ему необходимы были солнечные очки, причем немедленно, но из-за наручников он не мог их достать.
Майкл принялся раскачивать кресло и продолжал делать это до тех пор, пока не опрокинулся на пол, ударившись головой. Не обращая внимания на боль, он продолжал качаться, теперь с боку на бок, и вскоре упал на пол лицом вниз, с креслом за спиной. Он стал изгибаться, добиваясь, чтобы очки выпали из нагрудного кармана, и, когда это произошло, ухитрился подобрать их левой рукой. Раскрыв очки, он установил их под углом к полу, а затем надавил, так что правая дужка отломилась от линз. Майкл осторожно подобрал дужку: четыре дюйма длиной, в ширину она составляла меньше восьмой части дюйма. Идеальная толщина.
Он вытянул левую руку, прочно уперев наручник в подлокотник. Медленно, очень медленно, Майкл стал приближать узкую дужку к наручнику. Но не к замочной скважине. Он не поддался искушению сделать это, поскольку знал, что, хотя для открывания наручников часто применяются универсальные ключи, сами замки не так-то легко взломать.
Игнорируя замочную скважину, Майкл придвигал тонкую металлическую пластину к узкому зазору в том месте, где штырек входил в гнездо, вызывая запирание наручников. Полоска как раз вместилась в разъем. Ловким движением Майкл надавил на дужку, продвигая ее дальше в гнездо. Клик! — и защелка над штырьком, отжатая, освободилась, а наручник отпал. Действуя теперь уже всей рукой, Майкл проделал те же манипуляции над другим наручником, потом занялся наручниками на втором кресле, после чего рассовал обе пары по карманам. Они не нужны ему были прямо сейчас, но интуиция подсказывала, что если он их не возьмет, то позже об этом пожалеет. Подняв кресло, он поставил его перед панелью управления. Щелкнул переключателем, чтобы заставить бесчисленные образы замереть. Пауза наступила как раз в тот момент, когда во весь экран появилось лицо Сьюзен. Майкл не мог оторвать от нее глаз: она улыбалась, и улыбка озаряла все ее лицо. Майкла словно омыло теплой волной. В своем чувстве к нему она искренна.
Он опять щелкнул выключателем, и внезапно мониторы запестрели изображениями различных уголков Кремля, внутри зданий и снаружи. Церкви, офисы, дворцы и тюремные камеры. Майкл видел, как проводят по Арсеналу экскурсионные группы, а тем временем еще одна группа, на другом экране, покидает Успенский собор. На каждом мониторе изображение шло по кругу, так что одна и та же картинка представала в десяти различных ракурсах, а все вместе они давали возможность наблюдателю составить детальное представление обо всем происходящем в комплексе. Надписи на мониторах, на кириллице, разумеется, ни о чем не говорили Майклу, но ему не понадобилось много времени, чтобы сообразить, какой участок представлен на каждом из мониторов.
Сориентировавшись, Майкл сообразил, что это, должно быть, старый контрольный пункт. Для проигрывания видео имелись только VHS-плееры — плееры DVD, а также соответствующие дисководы на компьютерах отсутствовали. Что касается самих компьютеров… им уже явно пошел второй десяток. Это был не центральный контрольный пункт и даже не вспомогательный. Это место было жертвой времени и недостатка финансирования.
Майкл откинулся на спинку кресла и стал наблюдать за событиями на мониторах. Его внимание привлек один, во втором ряду, слева от центра: там кипела бурная деятельность; охранники носились, выполняя приказания кого-то, не попавшего в объектив камеры. Группа вооруженных людей расселась в три черных внедорожника. Вскоре на экране показался человек, который отдавал приказания, — Речин. Мини-колонна покинула гараж. Майкл сидел, впитывая и запоминая увиденное. В поисках черных внедорожников он окидывал взглядом ряды мониторов, пока не увидел их снова — на нижнем экране справа. Те же тяжелые ворота, фрагмент которых он видел, когда сидел в ЗИЛе, отворились и выпустили наружу, на яркий солнечный свет, три армейские машины.
Майкл переключился на шкафы; хорошенько в них порывшись, он не нашел оружия, обнаружил лишь книги, документы и карты — все на русском, карандаши, ручки, скотч. Для спасения Сьюзен этого явно недостаточно. Потом ему хоть немного повезло: он наткнулся на толстый моток электропровода, отмотал пятьдесят футов и присоединил к своему импровизированному арсеналу.
Медленно открыв дверь, Майкл высунул голову в белый коридор. Там царила абсолютная тишина, ни души. Осторожно выйдя наружу, Майкл заглянул в ближайшую дверь. Его взгляду открылось совершенно пустое помещение, без мебели, окон и ковров. По очереди он проверил еще восемь дверей, и за каждой ему предстало то же самое зрелище. Не считая заброшенного контрольного пункта, этаж был абсолютно пуст.
Майкл направился к лифту. Из-за отсутствия лестницы это был единственный путь, которым можно было попасть на этаж или его покинуть, в случае пожара — настоящая ловушка. Повинуясь внезапному импульсу, Майкл нажал кнопку вызова и кинулся обратно в комнату с мониторами. Механизм проснулся и загудел. По доносившимся звукам понимая, что кабина приближается, Майкл всеми силами души надеялся, что не привез на свой пустынный этаж какого-нибудь нежеланного гостя. Прозвенел звонок, и дверь отворилась. Выглянув, Майкл обнаружил, что кабина пуста. Он припустил по коридору к лифту; нажав самую верхнюю кнопку, убедился, что в своих подозрениях был прав. Кнопка не зажглась; верхние этажи отключены.
Теперь понятно, почему Речин не потрудился бросить его обратно в камеру. Зачем? Бежать все равно некуда. Только обратно — в камеру пыток или в лапы вооруженных охранников.
В начале службы в армии Дмитрий Гренженко рисовал себе в мечтах спецназовские страсти, погони и перестрелки. Деревенский мальчишка из Курской области, он вырос во время афганской войны, в эпоху, когда Советский Союз считался сверхдержавой, с которой необходимо считаться, а образ русской армии заставлял врагов трепетать. Он был отличником боевой и политической подготовки — в школе снайперов, затем в военном училище. Дмитрий мечтал о военной карьере и ратных подвигах, хотел быть частью великой армии, которая повергла в бегство Наполеона, нанесла поражения войскам Гитлера во Второй мировой войне и сокрушала всех непрошеных гостей ударом карающего меча.