Принц повернулся к Лидии, лицо его было, как всегда, вежливо недоумевающим.
— Вы понимаете, о чем он говорит, дорогая?
— Ничуть, дражайший Карл…
— А вы, граф?
— Мы всего лишь укрепляем ее здоровье, — сказал граф.
— Да она наполовину мертва! — прорычал Свенсон. — Откройте глаза, вы, идиот! Лидия, бога ради, милая, да спасайте вы свою жизнь! Вы еще можете спастись!
Свенсон бесился, кричал, размахивал руками. Мисс Темпл почувствовала, как Чань сжал ее руку, и тогда (упрекая себя в очередной раз за недогадливость) поняла, что доктор специально шумит, дабы они могли незаметно спуститься по лестнице, что они теперь и сделали, не теряя времени, — добрались до последней ступени, оставаясь вне пределов видимости из помещения. Она посмотрела на револьвер — зачем доктор дал оружие ей? Почему не попытался сам пристрелить принца? Почему не дал оружия Чаню? Она увидела, что и Чань опустил взгляд на револьвер в ее руке, потом посмотрел на нее.
Она мгновенно поняла все и, хотя не могла видеть глаз Чаня, почувствовала, как ее собственные наполнились слезами.
— Доктор, немедленно успокойтесь! — воскликнул граф и щелкнул пальцами, давая знак Анжелике.
Через мгновение Свенсон, закричав, пошатнулся и упал на колени. Граф снова поднял руку и дождался, когда доктор придет в себя настолько, что сможет говорить.
— И я больше не потерплю никаких попыток помешать моей работе!
— Работе? — прохрипел Свенсон, показывая руками на стеклянные сосуды, на Лидию. — Средневековое шарлатанство, которое будет стоить жизни этой девушке!
— Хватит! — прокричал граф и угрожающе шагнул вперед. — Вы думаете, эти книги были созданы шарлатаном? Шарлатаном, который навечно пленил столько жизней? Поскольку эта наука восходит к древности, вы — доктор, не обладающий тонкостью мышления, не понимающий энергетических потоков и жизни стихий, — в своем невежестве с ходу отвергаете ее. Вы, никогда не искавший химической сущности желания, любви, страха, снов… Никогда не находивший математических корней искусства и религии, той силы, которая во плоти может возродить самые священные мифы!
Граф встал над Свенсоном, рот его искривился в гримасе, словно он злился на себя за то, что говорил о вещах столь сокровенных с подобным типом. Он откашлялся и продолжил, уже со своей обычной холодностью:
— Вы спросили, почему я ждал, когда все уйдут отсюда. Вы наверняка слышали некоторые разногласия между моими союзниками… У меня есть вопросы, на которые я хотел бы иметь ответы… без необходимости посвящать в них остальных. Вы можете говорить по доброй воле, можете — с помощью Анжелики, но, так или иначе, вы будете говорить.
— Я ничего не знаю, — произнес Свенсон. — Я был в Тарр-Манор… Я не участвую в ваших харшмортских интригах…
Граф проигнорировал его, лениво перебирая бобышки на металлическом устройстве, лежащем рядом с бледной ногой Лидии.
— Когда мы говорили в моей оранжерее, принца забрали из-под вашей опеки. В тот момент ни вы, ни я не знали, чьих рук это дело.
— Это устроила графиня, — сказал Свенсон. — С помощью дирижабля…
— Да, я знаю. Я хочу знать, зачем она это сделала.
— Она наверняка объяснилась с вами!
— Может, да, может — нет…
— Ссора двух воров, — усмехнулся доктор. — А вы казались такими закадычными друзьями…
Принц шагнул вперед и отвесил Свенсону затрещину.
— Попрошу не говорить так с теми, кто стоит выше вас! — заявил он, словно ведя светский разговор, потом удовлетворенно фыркнул.
Свенсон посмотрел на принца полным презрения взглядом, но по-прежнему обращался к графу:
— Я, конечно же, не знаю наверняка — это логический вывод, как говорите вы. Принца захватили спустя всего несколько часов после того, как я спас его из института. Вам и другим ничего об этом сказано не было. Судя по всему, принц ей был нужен для ее собственных целей. Что значит принц для ваших планов? Он же пустое место на троне…
— Ах ты проклятый неблагодарный наглец! — воскликнул принц.
— Некоторым это может показаться очевидным, — нетерпеливо сказал граф.
— Тогда, я думаю, ответ тоже очевиден, — усмехнулся Свенсон. — Каждому, кто проходит Процесс, внушается контрольная фраза. Верно? Так случилось, что я увел принца до того, как ему была внушена какая-либо команда. Графиня, знавшая об этом и об особенностях принца, которого иначе как недоумком никто и не назовет, воспользовалась этой возможностью и внушила принцу ее собственную контрольную фразу, чтобы, если возникнет необходимость, воспользоваться этим против своих лжесоюзников… Ну, например, чтобы вытолкнуть вас из дирижабля. И конечно, если принца потом об этом спросят, он ничего не будет помнить.
Граф хранил молчание. Мисс Темпл была поражена способностью доктора владеть собой.
— Как я уже сказал… все вполне очевидно, — фыркнул Свенсон.
— Возможно… это ваши измышления, но в то же время они достаточно достоверны, настолько, что мне придется потратить время на проверку памяти принца. Но прежде, доктор, поскольку я полагаю, что вы лжете, я проверю вас. Анжелика!
* * *
Свенсон с криком вскочил на ноги, но крик этот пресекся и перешел на какой-то сдавленный лай — это мозг Анжелики внедрился в его. Чань метнулся вперед с лестницы, за ним — мисс Темпл. Свенсон стоял на коленях, обхватив ладонями лицо, принц — рядом с ним, занося ногу, чтобы ударить доктора. Сбоку стояла Анжелика. Принц, недовольный тем, что его прервали, поднял на них взгляд, полный недоуменного негодования. Граф с ревом оторвал свое внимание от Свенсона. Анжелика повернулась, но довольно медленно, и мисс Темпл успела вскинуть револьвер. Она была от стеклянной женщины метрах в пяти, когда нажала на спусковой крючок.
Пуля попала в вытянутую руку Анжелики в районе локтя, брызнул фонтан сверкающих осколков, и предплечье с ладонью упали на пол, где разлетелись на мелкие кусочки, испустившие синий дымок. Мисс Темпл увидела, что рот у Анжелики широко раскрылся, но крик услышала только своим разумом, этот крик вспорол мысли всех без исключения, кто был в лаборатории. Мисс Темпл упала на колени, слезы брызнули ей в глаза, но она выстрелила еще раз. Пуля попала в туловище Анжелики — поверхность треснула. Мисс Темпл продолжала нажимать на спусковой крючок, и трещины с каждым выстрелом расширялись, сходились друг с другом. Крик стал громче, и мисс Темпл уже не могла двигаться, она почти ничего не видела, потому что разные воспоминания Анжелики хаотически, словно удары ножа, пронзали ее разум — навязчивые запахи дешевых духов в борделе, шелка и шампанское, слезы, побои, синяки, холодные объятия и, самое главное, пронзительно светлые упования на то, что ее безнадежные сны сбудутся. На глазах мисс Темпл туловище синей женщины раскололось, верхняя часть осела на нижнюю, обе рухнули на пол и разлетелись на мелкие осколки, над которыми поднялась смертоносная сверкающая пыль.