Женщина протянула Коре поилку и поддержала ей голову, чтобы удобнее напиться.
Пока Кора пила, она смогла внимательно разглядеть еще двух действующих лиц этой сцены: в ногах койки стояли рядышком два страшного вида молодца. Один молодой и тонкий, второй старый и коренастый, у первого усы черные и торчащие, у второго – седые, обвислые. В остальном они были схожи: одинаковые лиловые камзолы, красные шаровары, сверкающие ботфорты. На головах белые шляпы с черными перьями. Это, поняла Кора, заботники. Заботники о народе. Их назначение было понятно из двух маленьких топориков, вышитых у каждого на груди камзола. Топорики символизировали всегдашнюю готовность заботников вырубить любые заросли сорняков, мешающих процветать любимому народу. Если надо, мрачно шутили в империи, они вырубят и сам народ ради его же блага.
Увидев, что Кора проснулась, заботники одинаково улыбнулись и помахали ей руками, словно оставались на перроне, а она смотрела на них из окна уходящего поезда.
Кора пила, изображая страх и растерянность.
– Где я? – спросила она.
– Не беспокойтесь, госпожа, – сказала сестра милосердия. – Вы в больнице Благополучной кончины.
– При-вет! – воскликнул старший заботник.
– Ку-ку! – откликнулся младший заботник.
– Мы счастливы, – сказал старший заботник, – что видим тебя живой и в одном куске.
– Я хочу знать, что со мной! Я ранена? Я умираю? Почему нет врача?
– Врача вам не положено, – ответила сестра милосердия. – Рано еще.
Кора прикусила язык. Память подвела ее. Конечно же, врач на Нью-Гельвеции – эвфемизм, то есть приличное слово, которое на самом деле означает «гробовщик».
– А мы здесь, – сказал младший заботник.
Он стащил с бритой головы шляпу и стал обмахиваться.
– Мы ждем признания, – сказал старший заботник.
– В чем? – спросила Кора.
– В преступлении.
– В каком?
– Ну вот, – рассердился старший заботник. – Она безобразно напилась в космопорте, хулиганила, била посуду, затем напала на полковника полиции Аудия Реда, избила и искалечила его. Да знаете ли вы, что он из-за вас лишился трех пальцев на ноге?
– Какой ужас! Как он теперь будет стрелять!
– Вы не поняли, мадам, – на ноге!
– Ах да, конечно! У меня такое помутнение сознания… Но вы продолжайте, продолжайте говорить! Я отрезала кому-то пальцы?
– Совершив нападение, вы пытались скрыться с места преступления, – сообщил старший заботник.
– Молодец! – похвалила себя Кора. – Но мне это не удалось?
– Не удалось, – ответил старший. Он был недоволен, словно допрос складывался вовсе не так, как он того желал.
– Кто ваши сообщники? – лукаво спросил младший заботник. – Консул Нкомо? Правильно я угадал? Представитель ООП? Зелененький такой… Ну?
– Дайте-ка мне мою кобуру, – попросила Кора слабым голосом, проводя ладонями по бедрам.
– Не отвлекайтесь, – оборвал ее старший. Он отвернулся, потому что в процессе поиска кобуры Кора скинула с себя простыню и оказалась совершенно обнаженной.
– Не нужно вам кобуры, – сказал младший заботник, который не отвернулся, а, наоборот, впился взглядом в прелести Коры.
– Куда я попала? – капризным голосом произнесла Кора. – Я буду жаловаться! Сначала меня пытаются споить, затем на меня нападают, а теперь грабят. А ну, отдайте кобуру!
– Зачем вам кобура? – спросил младший. – Мы же пристрелим вас раньше, чем вы успеете вытащить свой пистолет.
– Давайте договоримся, – подобрел старший. – Вы нам во всем признаетесь, а мы потом дадим вам кобуру. Хорошо?
Он наклонился вперед и бережно накинул на Кору простыню.
– Только честно? – спросила Кора.
– Честно! – поклялся старший.
– Тогда я вам честно скажу: я прибыла сюда для выполнения сложного и ответственного поручения ИнтерГпола. К сожалению, вам я не могу рассказать об этом, это тайна.
Заботники понимающе улыбнулись.
– На космодроме меня встретил этот… насильник! С усами, похожий на собаку.
– Полковник Аудий Ред, – подсказал заботник.
– Вот именно. Встретил, затащил в бар и напоил каким-то наркотиком.
– Грибным ликером, – подсказал старший, обнаружив большую осведомленность. – Но не исключено, что это вы его напоили.
– А потом он начал хватать меня за коленки, вы представляете?
Кора вновь откинула простыню и доверчиво показала заботникам, за какие коленки ее хватал полковник.
Младший заботник шумно сглотнул слюну, но старший снова закрыл Кору простыней и произнес:
– Продолжайте, прошу вас.
– А чего продолжать! Дальше я была пьяна и плохо помню. Помню только, что этот полковник вытащил свою пушку и решил всех нас убить.
– Кого «всех нас»? – насторожился молодчик.
– Представителя ООП, такого зелененького, потом земного консула и, конечно же, меня, потому что я не давала ему хватать меня за коленки. Он так и кричал: «Всех перестреляю!»
– Очень интересно, – сказал молодчик. – И что же дальше произошло?
– А что дальше – хоть убейте не помню. Наверно, я упала и лишилась сознания. Меня еще никогда так не травили. Вы понимаете, что я теперь буду вынуждена подать в суд на полковника? А сейчас принесите мою кобуру, умоляю вас.
Заботники переглянулись. Они были в растерянности.
Из этой растерянности их вывел негромкий, но весьма внушительный голос, прозвучавший из-под потолка, точнее – из вентиляционной решетки:
– Верните ей кобуру.
Заботники вскочили и низко поклонились голосу.
Затем один из них кинулся к двери и через несколько секунд вернулся с кобурой Коры, так и не снятой с ремня. Чуть дрогнувшей рукой он протянул кобуру владелице.
– Спасибо, – сказала Кора и расстегнула кобуру.
Заботники и медсестра невольно присели.
Из кобуры высыпалось несколько пачек жевательной резинки в ярких обертках.
– Угощайтесь, – сказала Кора и развернула одну из жвачек.
Никто не воспользовался ее приглашением.
– Тогда вы все свободны, – сказала Кора. – Можете идти.
После короткой паузы, в течение которой заботники глядели на потолок, откуда доносилось лишь мерное дыхание, все посторонние вышли из палаты.
Кора задумчиво жевала резинку.
Когда дверь за последним заботником закрылась, она спросила, ни к кому не обращаясь:
– А вы-то небось знали, что у меня лежит в кобуре?