Тем не менее, в пальцах нет дрожи, когда он крепко хватает Поуки за руку.
— Наша дружба только началась. И будет крепнуть, — говорит он.
— Надеюсь, что ты прав.
Облако пыли движется к ним. Через минуту, может, чуть позднее, они увидят всадников, которые поднимают эту пыль. И, что более важно, всадники, поднимающие пыль, увидят их.
Эймон Дулин говорит: «Знаете, я думаю, нам надо спрятаться в этом кювете, — указывает вправо от дороги, — и затаиться. А потом, как только они поравняются с нами, мы на них нападем».
Молли Дулин одета в облегающие черные шелковые брюки и белую шелковую блузу, расстегнутую на шее. В вырезе поблескивает серебряный талисман: Ориса с поднятым кулаком. В правой руке Молли держит тарелку с заостренной кромкой, синеватую, из титана, с узором-вязью зеленых ростков риса по ободу. На левое плечо накинута шелковая лямка сплетенной из соломы сумки. В сумке лежат еще пять тарелок, две — ее, три — матери. Волосы Молли так сверкают под яркими солнечными лучами, что кажется, будто голова у нее объята огнем. Скоро волосы действительно будут гореть, это правда.
— Ты можешь делать все, что тебе хочется, Эймон Дулин, — отвечает она мужу. — Что же касается меня, то я останусь, где стою, чтобы они увидели меня и услышали имя моей сестры-близнеца, которое я буду выкрикивать. Они могут растоптать меня копытами свои лошадей, но я убью хотя бы одного из них или перережу ноги одной из лошадей до того, как они это сделают, а большего мне и не надо.
Времени прятаться в кювете уже нет, Волки появляются из-за поворота и видят четырех жителей Кальи, перегородивших им дорогу. У Хейми вдруг мелькает мысль, что Эймон Дулин, мягкий, добродушный, полысевший в свои двадцать три года, сейчас бросит арбалет и отпрыгнет в высокую траву с поднятыми руками, показывая, что сдается. Но вместо этого Эймон встает рядом с женой и натягивает тетиву арбалета.
Они стоят в ряд поперек дороги, сапоги тонут в тонкой, похожей на муку, пыли. Они стоят, загородив путь Волкам. И сие вызывает у Хейми чувство гордости. Он знает, что поступает правильно. Да, здесь их ждет смерть, но они отдадут жизнь не зазря. Лучше умереть, чем стоять и смотреть, как Волки забирают детей. Каждый из них потерял близнеца, а Поуки, он старше всех, потерял не только брата, но и может потерять сына. Так что они поступают правильно. Они понимают, что Волки, возможно, отомстят городу за их попытку сопротивления, но это значения не имеет. Они поступают правильно.
— Идите сюда! — кричит Хейми и натягивает тетиву своего арбалета. — Идите сюда, стервятники! Трусливые мерзавцы! Идите и получите свое! За Калью! За Калью Брин Стерджис!
От жары воздух дрожит. Кажется, что Волки мерцают где-то в отдалении. Хотя они приближаются с каждым мгновением. Они уже слышат топот копыт их лошадей, сначала глухо, потом все более отчетливо, громче. Волки словно летят над дорогой. Их штаны серые, как и шерсть лошадей. Темно-зеленые плащи развеваются за спинами. Зеленые капюшоны со всех сторон плотно облегают головы и окаймляют маски (это маски, все так). Так что они видят перед собой четыре оскаленные волчьи морды.
— Четверо против четверых! — кричит Хейми. — Четверо против четверых, нас поровну. Не отступим ни на шаг! Встретим их лицом к лицу!
Четверо Волков не снижают скорости. Расстояние до них уменьшается. Трое мужчин поднимают арбалеты. Молли, иногда ее зовут Красной Молли, как за цвет волос, так и за вспыльчивость, заносит тарелку над левым плечом. Злость ушла, она хладнокровна и совершенно спокойна.
Двое Волков, скачущих по краям, вооружены лучевыми трубками. Они вскидывают их. Каждый из двоих, что по центру, отводит назад правую руку, в зеленой перчатке, сжатую в кулак, они собираются что-то бросить. «Снитчи, [42] — хладнокровно думает Хейми. — Вот чем они собираются нас угостить».
— Приготовились… — выдыхает Поуки. — Целься… Целься… Пли!
Он стреляет, и Хейми видит, как его стрела пролетает над головой Волка, второго справа. Стрела Эймона попадает в шею лошади крайнего слева. Животное жалобно ржет, его бросает в сторону, а Волки уже преодолевают последние сорок ярдов, разделяющие их и защитников Кальи. Лошадь, в которую попала стрела, сталкивается со своей соседкой в тот самый момент, когда ее всадник швыряет зажатый в руке предмет. Это действительно снитч, но отклонение от цели столь велико, что система наведения ее просто не захватывает.
Стрела Хейми ударяет в грудь третьего Волка. Он уже готов издать победный крик, но крик этот замирает в горле. Стрела отскакивает от груди Волка, как отскочила бы от Энди или от валуна на Сучьем сыне.
Броня, Волки в броне, под зеленым плащом у них броня!
Другой снитч летит точно, попадает Эймону Дулину в лицо. Его голова взрывается, разбрасывая во все стороны кровь, осколки костей, куски губчатого серого вещества.
Молли стоит, как скала, даже когда ее обдает кровью и ошметками мозга мужа. Кричит: «ЭТО ВАМ ЗА МИННИ, МЕРЗКИЕ ТВАРИ!» — и бросает тарелку. Расстояние до Волков сократилось до минимума, в общем, расстояния-то и нет, Волки уже нависли над ними, но она бросает изо всей силы, и тарелка уходит вверх.
«Слишком сильно ты бросила, дорогая, — думает Хейми, увертываясь от лучевой трубки (лучевая трубка тоже злобно жужжит, почти так же, как летящий снитч). — К сожалению, слишком сильно».
Но Волк, в которого метила Молли, практически наезжает на поднимающуюся все выше и выше тарелку. Она ударяет его в то место, где сходятся зеленый капюшон и волчья маска. Раздается странный, приглушенный звук, как будто что-то разбивается за плотно закрытой дверью, и Волк валится с лошади, раскидывая руки в зеленых перчатках.
Поуки и Хейми радостно вопят, но Молли хладнокровно лезет в сумку за новой тарелкой, все они сложены аккуратно, сегментом с затупленной кромкой кверху. Вытаскивает ее в тот момент, когда лучевая трубка отсекает ей руку. Ее шатает, она скалит зубы, опускается на одно колено и тут ее блузу охватывает пламя. Хейми в изумлении видит, что она тянется второй рукой к тарелке, которая лежит в пыли, зажатая в пальцах отрубленной руки.
Трое оставшихся Волков проскакивают мимо. Тот, в которого попала Молли, лежит в пыли, подергиваясь, руки его поднимаются и опускаются, как бы говоря: «Как они посмели? Как они только посмели?»
Трое Волков разом разворачиваются и вновь мчатся на них. Молли вырывает тарелку из собственных мертвых пальцев, а потом падает на спину, объятая огнем.
— Держись, Поуки! — истерично кричит Хейми, глядя на приближающуюся к ним смерть. — Держись, во имя богов! — Осознание, что их дело правое, по-прежнему с ним, пусть в нос и бьет запах горящей плоти Дулинов. Им всем давно следовало так поступить, им всем, потому что Волков можно убивать, хотя они сами об этом уже никому не расскажут, а эти твари увезут покойника с собой.