Такое возможно, непонятно только, почему Энди и мистер Слайтман сейчас беседуют так далеко от палатки, на берегу реки, не так ли?
Ну, может, он боялся вас разбудить. Может, еще поднимется наверх, к палатке, в этом случае мне лучше вернуться в нее, а может, поверит Энди на слово и вернется в «Рокинг Би».
Луна спряталась за другое облако, и Джейк подумал, что ему следует остаться на месте, пока она не появится вновь. А когда она появилась, его охватило то самое отвращение, которое он испытывал, следуя за Миа по заброшенному замку. На мгновение он даже подумал, что это тоже сон, что он просто перескочил из первого во второй, но камешки под ногами и дыхание Ыша подсказали, что он не спит. И видит все наяву.
Мистер Слайтман не поднимался к палатке мальчиков, не возвращался и к «Рокинг Би» (в отличие от Энди, который широкими шагами шел к ранчо вдоль берега). Нет, отец Бенни пересекал реку. Вброд. Направлялся на восток.
Наверняка он идет туда не без причины. И причина эта, должно быть, веская.
Неужели? И какова же эта веская причина? Они уже не в Калье, Джейк это прекрасно понимал. Здесь лишь бесплодные земли да пустыня, буферная зона между пограничьем и королевством мертвым, которое звалось Тандерклеп.
Сначала что-то случилось с Сюзанной… его подругой Сюзанной. Теперь, похоже, что-то не так с отцом его нового друга. Джейк понял, что грызет ноготь, эту привычку он приобрел в последние недели учебы в школе Пайпера, и заставил себя опустить руку.
— Это несправедливо, знаешь ли, — пожаловался он Ышу. — Совершенно несправедливо.
Ыш лизнул его в ухо. Джейк повернулся, обнял ушастика-путаника, уткнулся лицом в его шелковистую шерсть. Ыш стоял, как вкопанный. Какое-то время спустя Джейк поднялся с выступа к Ышу. Ему чуть полегчало.
Опять выглянула луна. Джейк пристально смотрел на то место, где разговаривали Энди и мистер Слайтман, стараясь запечатлеть его в памяти. Большая круглая скала, со сверкающей поверхностью, прибитое водой сухое дерево. Джейк не сомневался, что найдет его, даже если на обрыве не будет палатки Бенни.
Ты собираешься сказать Роланду?
— Не знаю, — пробормотал Джейк.
— Знаю, — отозвался Ыш у его лодыжки и Джейк аж подпрыгнул от неожиданности. Чего это ушастик-путаник подал голос?
Безумие какое-то.
Да нет, не безумие. Было время, когда он уже не сомневался, что спятил или спятит в самом ближайшем будущем, но все это осталось в прошлом. И потом, он знал, что иногда Ыш читает его мысли.
Джейк вернулся в палатку. Бенни крепко спал. Джейк несколько секунд, кусая губы, смотрел на другого мальчика, старше годами, младше в знании жизни. Он не хотел навлекать на отца Бенни неприятности. Навлекать без необходимости.
Джейк лег, натянул одеяло до подбородка. Никогда в жизни не чувствовал он такой нерешительности. Не знал, что и делать. Ему хотелось плакать. И заснул он, лишь когда занялся рассвет.
1
Покинув «Рокинг Би», первые полчаса Роланд и Джейк в молчании ехали на восток, к маленьким фермам. Их лошади шли бок о бок. Роланд знал, Джейка волнует что-то очень серьезное, об этом говорила тревога, написанная на лице мальчика. Однако, стрелок изумился, когда Джейк сжал правую руку в кулак, приложил к левой стороны груди и сказал: «Роланд, до того, как Эдди и Сюзанна присоединятся к нам, могу я поговорить с тобой дан-дин?»
Могу я открыть сердце твоему приказу? Но подтекст был более сложным, более древним, выражение это пришло из столетий, предшествующих Артуру Эльдскому, так, во всяком случае, говорил Ванни. Обычно речь шла о неразрешимой эмоциональной проблеме, чаще всего, любовной, с которой обращались за помощью к старшему. Идя на такой шаг, он или она соглашались в точности последовать совету старшего, незамедлительно и без единого вопроса. Но, само собой, у Джейка Чеймберза не могло быть любовных проблем… если, конечно, он вдруг не влюбился в ослепительную Франсину Тавери… и откуда он узнал эту фразу?
Тем временем Джейк смотрел на него широко раскрытыми глазами, и Роланду решительно не нравилась серьезность бледного лица мальчика.
— Дан-дин… где ты это слышал, Джейк?
— Нигде. Думаю, почерпнул из твоей головы, — тут Джейк торопливо добавил. — Специально я туда не залезал, будь уверен, но иногда что-то мне перепадает. Обычно всякая ерунда, но бывает, и какие-то фразы.
— Ты подбираешь их, как ворона или расти подбирают блестящие предметы, за которые во время полета цепляется глаз?
— Полагаю, что да.
— Какие еще? Перечисли мне несколько.
Джейк смутился.
— Многие я запомнить не могу. Дан-дин означает открыть тебе свое сердце и согласиться сделать все, как ты скажешь.
Выражение это вбирало в себя значительно больше, но суть мальчик уловил. Роланд кивнул. Солнечные лучи приятно согревали ему лицо. Показательное выступление Маргарет Эйзенхарт в значительной степени успокоило его, а позднее у него состоялась плодотворная беседа с отцом леди-сэй, и впервые за много ночей он крепко спал.
— Да, — кивнул Роланд.
— Что же еще… Ага, тэлами, что означает… я думаю… сплетничать о человеке, о котором ты сплетничать не должен. Почему-то я ее запомнил, хотя сам вроде бы сплетничать не люблю.
Роланд улыбнулся. Джейк все говорил правильно. Чудеса, да и только. Он дал себе зарок в будущем лучше охранять глубинные мысли. Способы для того имелись, спасибо богам.
— Еще дэш-дин, так называют религиозного лидера. Это выражение мелькнуло у тебя в голове утром, думаю, в связи с этим стариком-Мэнни. Он — дэш-дин?
Роланд кивнул.
— Именно так. А его имя, Джейк? — стрелок сосредоточился на нем. — Мы можешь увидеть его имя в моей голове?
— Конечно, Хенчек, — без малейшей запинки ответил Джейк. — Ты говорил с ним… когда? Вчера, поздней ночью?
— Да, — вот на этом он не сосредотачивался, даже предпочел бы, чтобы Джейк об этом не узнал. Но в прикосновениях мальчику, похоже, уже не было равных, и Роланд верил его словам о том, что он не залезает в чужих головах. Во всяком случае, специально.
— Миссис Эйзенхарт думает, что ненавидит Хенчека, а тебе кажется, что она просто его боится.
— Да, в прикосновениях ты силен. Стал куда сильнее Алена и сильнее, чем раньше. Причина в розе, не так ли?