— В мое время стоил порядка миллиона баксов. В 1977 году… известно только Господу Богу. Три миллиона? Пять? Более чем достаточно для того, чтобы сэй Тауэр мог торговать книгами до конца жизни, при условии, что инвестирует полученную сумму в наиболее надежные бумаги.
— Все это говорит о том, что продавать участок ему очень не хочется, — сказал Эдди. — Сюзи уже указала, что за свои сто тысяч «Сомбра» практически ничего не получила.
— Кое-что они получили, — возразил Роланд. — Кое-что очень важное.
— Вставили ногу между дверью и косяком, — пробурчал Эдди.
— Правильно говоришь. А теперь, после того, как выйдет срок действия соглашения они пошлют к нему Больших охотников за гробами. В версии вашего мира. Крепких парней. И если жадность и насущная необходимость ранее не заставили Тауэра продать участок с розой, то теперь, запугав Тауэра, они своего добьются.
— Да, — вздохнул Джейк. И кто встанет на сторону Тауэра Может, Эрон Дипно. Может, никто. — Так что же нам делать?
— Купить участок самим, — без запинки ответила Сюзанна. — Естественно.
5
На мгновение у потухшего костра воцарилось мертвая тишина, потом Эдди задумчиво кивнул.
— Да, конечно, почему нет? У «Сомбра корпорейшн» нет исключительного права на покупку. Они, возможно, пытались включить в соглашение такой пункт, но Тауэр на это не пошел. Поэтому, ничто не может помешать нам купить этот участок. Сколько оленьих шкур мы сможем предложить? Сорок? Пятьдесят? Если он упрется, возможно, добавим несколько реликвий от Древних Людей. Вы понимаете, чашки, тарелки, наконечники стрел. Чтобы ему было чем занять гостей на коктейль-пати.
Сюзанна с упреком смотрела на него.
— Ну, хорошо, хорошо, — покивал Эдди, — возможно, нам сейчас не до смеха. Но мы должны смотреть правде в лицо. Мы — пилигримы с голым задом, разбившие лагерь в какой-то другой реальности, судя по всему, уже и не в Срединном мире.
— К тому же, — добавил Джейк, — физически, как бывает, когда проходишь через одну из дверей, мы туда не попали. Они нас чувствовали, но в принципе мы оставались невидимками.
— Давайте рассматривать все проблемы по очереди, а не скопом. Если говорить о деньгах, у меня их предостаточно. При условии, что мы сможем до них добраться.
— И сколько их у тебя? — полюбопытствовал Джейк. — Я понимаю, это невежливо, моя мама лишилась бы чувств, услышав, что я задаю такой вопрос, но…
— Полагаю, мы прошли слишком долгий путь, чтобы волноваться о вежливости, — ответила Сюзанна. — Но дело в том, сладенький, что точно я этого не знаю. Мой отец сделал несколько изобретений в области стоматологии, что-то связанное с коронками, на которые потом продавал лицензии. Он основал компанию, «Холмс дентал индастрис», и до 1959 года сам управлял финансовыми потоками.
— Того самого года, когда Морт столкнул тебя под колеса поезда в подземке? — спросил Эдди.
Она кивнула.
— Это произошло в августе. А шестью неделями позже у отца случился инфаркт, первый из многих. Частично причина, возможно, в волнениях, связанных со мной, но, думаю, только частично. Он просто горел на работе, попадал там с утра и до ночи.
— Твоей вины в этом нет, — заверил ее Эдди. — Ты же не сама прыгнула под поезд, Сюзи.
— Я знаю. Но чувства зачастую расходятся с реалиями. После смерти мамы забота о нем легла на меня, и я не справилась… и так и не смогла убедить себя в том, что моей вины в этом нет.
— Дела давно минувших дней, — без особого сочувствия сказал Роланд.
— Спасибо, дорогой, — сухо ответила Сюзанна. — Умеешь ты расставить все по своим местам. В общем, после первого инфаркта отец отдал все финансы на откуп своему бухгалтеру, давнишнему другу, которого звали Мозес Карвер. После смерти моего отца Поп Моуз взял на себя заботу обо мне. Полагаю, когда Роланд «извлек» меня в Нью-Йорка в этот несравненный мир, у меня на счету могло лежать от восьми до десяти миллионов долларов. Более чем достаточно для того, чтобы выкупить пустырь мистера Тауэра, при условии, что он согласится продать его нам.
— Если Эдди прав насчет Луча, он согласится продать этот пустырь и за оленьи шкуры, — заявил Роланд. — Я уверен, глубинная часть души и разума мистера Тауэра — ка, которая заставляла его так долго держаться за этот участок, ждет нас.
— Ждет подхода кавалерии, — чуть усмехнулся Эдди. — Совсем как Форт-Орд в последние десять минут фильма с Джоном Уэйном.
Роланд смотрел на него, без тени улыбки.
— Он ждет Белизны.
Сюзанна подняла коричневые руки на уровень коричневого лица.
— Тогда, полагаю, он ждет не меня.
— Наверное, нет, — согласился Роланд и задался вопросом, а каков цвет кожи у второй обитательницы тела Сюзанны. Миа.
— Нам нужна дверь, — Джейк тяжело вздохнул.
— Нам нужны, как минимум, две двери, — поправил его Эдди. — Одна, чтобы договариваться с Тауэром, это точно. Но до того нам нужна вторая, в реальность Сюзанны. Как можно ближе к тому моменту, когда Роланд «извлек» ее. Я хочу сказать, нет смысла появляться в 1977 году и искать этого Карвера лишь для того, чтобы узнать, что в 1971 он добился официального признания Одетты Холмс умершей. А все ее состояние ушло родственникам в Грин-Бей или Сан-Бернардо.
— Или появиться в 1968 году и узнать, что мистер Карвер закрыл лавочку. Перевел все деньги на свои счета и загорает на Коста-дель-Соль.
На лице Сюзанны отразилось крайнее изумление, которое в других обстоятельствам могло бы вызвать улыбку.
— Поп Моуз никогда такого не сделает! Он же мой крестный!
Джейк смутился.
— Извини. Начитался детективов. Агата Кристи, Рекс Стаут, Эд Макбейн… у них такое происходит постоянно.
— А кроме того, — вставил Эдди, — большие деньги разительно меняют людей.
Она бросила на Эдди холодный, оценивающий взгляд, казалось бы, совершенно инородный для нее. Роланд, который знал о Сюзанне куда как больше Эдди и Джейка, подумал, что с таким вот взглядом она давила лягушек.
— Ты-то откуда знаешь? — спросила она и тут же переменилась. — Извини, сладенький. Это я зря ляпнула.
— Все нормально, — улыбка Эдди вышла натянутой и неуверенной. — У всех нервы на пределе, — он взял ее за руку, пожал. Она ответила тем же. Улыбка Эдди стала шире.
— Просто я знаю Мозеса Карвера. Он — кристально честный человек.