— А он в вашем присутствии взламывал шкатулку? Вы уверены, что брошюры там находились? — спросила Мэрион, машинально разглаживая загнутые уголки.
— Это как раз выясняется в настоящий момент, — ответил Кингшип, — но зачем было мистеру Ганту?..
Мэрион начала переворачивать страницы одной из брошюр, как перелистывают журналы в каком-нибудь зале ожидания.
— Ну, хорошо, — сказала она наконец, с видимым усилием, — может быть, вначале его и привлекали ваши деньги… В первый раз в жизни я радуюсь тому, что вы богаты, — добавила она, заставив себя улыбнуться. — Для Бада можно найти извинения… семья… обстоятельства… Так это все, что вы хотели мне сказать?
Она встала. Ее руки слегка дрожали.
— Тебе не кажется, что этого достаточно? — спросил Кингшип.
— Достаточно для чего? Чтобы расторгнуть помолвку? Чтобы отказаться выйти за него замуж?.. Нет. Безусловно, недостаточно.
— Ты все еще собираешься…
— Он любит меня, — сказала Мэрион. — Ваше состояние, возможно, сыграло определенную роль вначале, но теперь…
— Мэрион, ты не можешь выйти замуж за этого человека…
— Не могу?
— Он негодяй, он…
— Вот как? Вы ведь всегда прекрасно различали добро и зло? Когда вы решили, что мать плохо поступила, вы выгнали ее. Вам удалось внушить Дороти ваши представления о добре и зле, и они толкнули ее на самоубийство. Вы не думаете, что причинили уже достаточно горя?
— Я не допущу, чтобы ты вышла замуж за человека, которому нужны только твои деньги!
— Он меня любит! Понимаете вы это? Не все ли мне равно, что заставило нас сблизиться? Мы думаем обо всем одинаково! Любим одни и те же книги, пластинки, пьесы… Одну и ту же…
— Одну и ту же кухню? — неожиданно закончил Гант. — Может быть, вы оба предпочитаете русские и итальянские рестораны?
Мэрион обернулась, глядя на Ганта расширенными глазами, в то время как он разворачивал желтый листок, покрытый какими-то выписками.
— А в области литературы любите произведения Пруста, Томаса Вульфа и Карсона Маккаллерса?
— Откуда вы знаете?.. Покажите мне этот листок…
Она сделала шаг назад и почти упала на диван. Ни слова не говоря, Гант протянул ей листок. Она растерянно смотрела на него.
— Он был в шкатулке вместе с брошюрами, — сказал Гант. — В том же конверте… — Поверьте, мне очень жаль, — добавил он.
Мэрион подняла на него глаза, потом опустила их на машинописный текст:
Пруст, Т. Вульф, К. Маккаллерс, «Мадам Бовари», «Алиса в стране чудес», Элизабет Браунинг… Обязательно прочитать!
Искусство (главным образом, современное). Хопли (или Хоппер?) Проверить, как пишется — Демут или Демет. Прочесть работы по живописи (Ренуар, Ван-Гог).
Лучший период жизни: годы, проведенные в колледже…
Ревность по отношению к Эллен?
Рестораны: русские и итальянские. Узнать их адреса в Нью-Йорке.
Театр: в основном, серьезные пьесы. Шоу, Теннесси Уильямс.
Лицо Мэрион исказилось. Не дочитав, она дрожащими руками сложила листок.
— Как же я была глупа… — с растерянной улыбкой сказала она, поднимаясь навстречу отцу, который с убитым видом подходил к ней. — Могла бы и догадаться. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой… Да, я должна была понять…
Она разорвала листок на мелкие клочки. По ее расстроенному лицу катились слезы.
— Мэрион… Девочка моя… — пробормотал Кингшип, садясь рядом с ней и обнимая ее. — Считай себя счастливой, что узнала правду до того, как стало слишком поздно…
— Вы не понимаете, — простонала Мэрион, рыдая и закрыв лицо руками. — Нет, вы не можете понять…
Слезы ее постепенно иссякли и наступила полная прострация. Устремив глаза на клочки бумаги, усеявшие ковер, Мэрион вертела в руках платок.
— Хочешь, я провожу тебя в твою комнату? — ласково спросил Кингшип.
— Нет, лучше я останусь здесь… если я вам не мешаю.
Кингшип присоединился к Ганту, стоявшему у широкого окна.
Некоторое время они молча смотрели на отражение огней в речной воде.
— Видит Бог, он мне за это заплатит сторицей, — сквозь зубы сказал Кингшип.
— Вы были очень строги с вашими дочерьми? — отрывисто спросил Гант, преследуя свою мысль.
— Нет, не думаю, — после короткого размышления ответил Кингшип.
— В прошлый раз, — продолжал Гант, — вы упомянули о своей ответственности по отношению к одной из дочерей. Что именно вы имели в виду?
— Смерть Дороти, — ответил Кингшип. — Может быть, если бы я был менее…
— Менее требовательны? — подсказал Гант.
— Нет, не могу сказать, что я был слишком к ним требователен. Просто мне хотелось, чтобы мои дочери имели представление о добре и зле. Возможно, я был особенно настойчив из-за их матери… Может быть, Дороти именно поэтому решила, что самоубийство — единственный для нее выход, — с глубоким вздохом заключил Кингшип.
Гант достал сигареты из кармана. Взяв одну из них, он стал машинально постукивать по ней пальцем.
— Мистер Кингшип, — спросил он, — что сделали бы вы, если бы Дороти вышла замуж, не посоветовавшись с вами, и если бы ее ребенок родился… слишком рано?
— Не знаю, — подумав, ответил Кингшип.
— Он выгнал бы ее, — невозмутимо сказала Мэрион.
Мужчины обернулись. Мэрион по-прежнему сидела неподвижно и смотрела на ковер.
— Нет, не думаю, что я выгнал бы ее, — запротестовал Кингшип.
— А я утверждаю, что вы сделали бы это, — усталым голосом возразила Мэрион.
Кингшип молча смотрел на реку.
— Господи! — сказал он наконец. — Разве, вступая в любовную связь, люди не должны думать о последствиях, а также…
Он не закончил.
— Так вот почему, — сказал Гант, закуривая, — вот почему он убил ее. Она, должно быть, говорила ему о вас, и он понял, что, женившись на ней, ничего этим не добьется, а если не женится, то рискует навлечь на себя неприятности… Потом он направил свои усилия на Эллен, но она захотела раскрыть тайну гибели Дороти и была уже близка к этому. Настолько близка, что он просто вынужден был убить ее и Пауэлла, который ей помогал… Сейчас он делает свою третью попытку.
— Бад? — спросила Мэрион. Она казалась шокированной, как будто ее жениха обвинили в неумении держать себя за столом.
— Что касается меня, то я готов вам поверить, — сказал Кингшип, и лицо его стало жестким. — Но полиция потребует доказательств.
— Возможно, кто-нибудь из студентов Стоддарда вспомнит, что видел их вместе, — заметил Гант.