— Спасибо, — сказал он.
Король посмотрел из-за своего захламленного письменного стола — только посмотрел, без тени улыбки, без дружеского огонька в глазах.
— Благодарите Уни! — сказал он.
Не прошло и минуты, как Чип возвратился в свою комнату, когда позвонил Боб.
— Я только что получил справку из Главного Медцентра, — сказал он. — Состав инфузии у тебя был немного сбит по параметрам, но теперь все откорректировано.
— Хорошо, — сказал Чип.
— Твоя апатия и усталость постепенно пройдут в течение следующей недели, и к тебе вернется прежнее самочувствие.
— Я надеюсь.
— Так и будет. Послушай-ка, ты хочешь, чтобы я занялся тобой без очереди завтра, или, может, давай отложим до следующего вторника?
— Хорошо, до следующего вторника.
— Отлично, — сказал Боб и ухмыльнулся. — А знаешь что? — сказал он. — Ты уже выглядишь лучше.
— Я и чувствую себя лучше, — ответил Чип.
Каждый день его самочувствие немного улучшалось, он чувствовал себя все более бодрым и живым, более уверенным в том, что болезнью было его прежнее состояние, а здоровьем — то, что в нем постепенно крепло теперь. К пятнице — через три дня после обследования — он чувствовал себя так, как раньше бывало в день перед процедурой. Но последний раз ему вводили лекарство всего неделю назад; впереди еще целых три недели — необъятные и неисследованные — до очередной лечебной процедуры. Имитация реактивности сработала; Боб был одурачен, и дозу уменьшили. А следующая, по данным обследования, будет еще сильнее уменьшена. Какие чудеса ему суждено познать в области чувств через пять, через шесть недель?
В тот вечер, в пятницу, за пять минут до отбоя, Снежинка вошла к нему в комнату.
— Не гони меня, — сказала она, снимая балахон. — Я только положу записку в футляр твоей зубной щетки.
Она легла к нему в постель и помогла снять пижаму. Ее тело было гладким, отзывчивым и возбуждало сильней, чем тело Пиис СК или чье-либо еще; да и его собственное тело, когда она гладила, целовала и облизывала его, сильнее отзывалось на ласки, чем с другими раньше. Более сильным и неуемным было желание. Не в силах сдерживать себя, он вошел в нее — глубоко, страстно, — чуть было сразу не кончил, но она умерила его пыл, остановила, заставив его на мгновение остановиться и снова войти, приняв странную, но эффективную позу, через некоторое время поменяв ее. Двадцать минут, если не больше, они сообща трудились и неистовствовали, стараясь не производить шума, дабы не смутить соседей за стенкой и под ними.
Когда же все было кончено и они легли рядом, она спросила:
— Ну, как?
— Бесподобно! — сказал он. — Но если честно, то по тому, что ты говорила, я ожидал еще большего.
— Терпение, брат, — сказала она. — Ты еще не до конца здоров. Придет время, и тебе сегодняшнее покажется не более чем пожатием рук.
Он рассмеялся.
— Тсс.
Он обнял и поцеловал ее.
— Про что там, в записке? — спросил он. — Той, что в зубной щетке.
— В воскресенье в одиннадцать вечера, на том же месте, где в прошлый раз.
— Но без повязки!
— Без повязки, — сказала она.
Он увидит их всех, Маттиолу и других.
— Я ждал и думал о следующей встрече, — сказал он.
— Говорят, ты вторую ступень пролетел, как ракета.
— Ты хочешь сказать — проковылял. Я бы вообще не проскочил, если бы не… — Знала ли она, кем был на самом деле Король? Нужно ли говорить ей?
— Если бы?..
— Если бы не Король с Маттиолой, — сказал он. — Они приходили сюда накануне ночью и подбодрили меня.
— Ну да, конечно, — сказала она. — Никто из нас не прошел бы через это, если бы не капсулы и все прочее.
— Интересно, откуда они их взяли?
— Думаю, один из них работает в медцентре.
— Да, пожалуй, это так, — сказал он. Снежинка была не в курсе.
Или знала, но не знала, что известно ему. Чипу мысль о необходимости быть осторожным с ней была неприятна.
Она села.
— Послушай, — сказала она, — как мне ни больно говорить это, но ты уж продолжай со своей девочкой как обычно. Завтра вечером — я имею в виду.
— Она себе нашла кого-то еще, — сказал он. — Теперь ты — моя девочка.
— Нет, — сказала она. — Во всяком случае, не по субботним вечерам. Наставники будут удивлены, что мы спим с кем-то не из своего дома. У меня есть симпатичный нормальный парень Боб, напротив через коридор от меня, и ты подыщи себе симпатичненькую нормальную Айин или Мэри. Но если ты посмеешь дать ей больше, чем разок на скорую руку, я тебе шею намылю.
— Завтра вечером я буду неспособен даже на это.
— Так должно быть, — сказала она, — ты еще в стадии выздоровления. — Она строго взглянула на него. — Нет, верно, — сказала она, — ты должен не забывать, что нельзя проявлять с ней страстность. Только со мной. И сохраняй на лице довольную улыбку от первого гонга до последнего. И добросовестно выполняй свое задание на работе, но не слишком старательно. Это очень тонкое и хитрое дело — продолжать игру. Отнюдь не проще, чем начать ее. — Она опять легла рядом и обняла его рукой. — Гадство! — сказала она. — Все бы сейчас отдала, чтобы покурить.
— Неужели это такое большое удовольствие?
— Мммм! Особенно в такие моменты, как сейчас.
— Надо будет и мне попробовать.
Некоторое время они лежали, болтая и ласкаясь, а потом Снежинка попыталась еще раз возбудить его.
— Не попробуешь — не получишь, — объяснила она, но, увы, ее усилия оказались тщетными.
Около двенадцати она собралась уходить и уже у двери напомнила:
— В воскресенье в одиннадцать вечера. Поздравляю тебя!
Вечером в субботу Чип познакомился в гостиной с номером по имени Мэри КК, чей партнер был переведен в Кану в начале этой недели. Часть ее имянома, указывающая на год рождения, была 38, то есть ей было двадцать четыре года.
Они пошли на концерт, посвященный Рождеству Марксову, в Парк Равенства, Пока они сидели и ждали, покуда амфитеатр заполнится публикой, Чип внимательно рассматривал Мэри. У нее был острый подбородок, а в остальном она была нормальная: смуглая кожа, слегка раскосые карие глаза, подстриженные черные волосы, желтый балахон на стройном худощавом теле. Один ноготь на ноге, скрытый наполовину перемычкой сандалии, был синевато-вишневый. Она сидела с улыбкой на лице, глядя на противоположную сторону амфитеатра.
— Ты откуда? — спросил он у Мэри КК.
— Из Руса, — ответила она.