Ждали только Наину, которая пришла точно в назначенное время, неодобрительно покосившись на коллег – некоторые из них скучали здесь уже полчаса, если не дольше. Быстро пройдя к своему месту, Наина села и тут же начала собрание.
– Думаю, вы уже все догадались, что мы собрались здесь по поводу нападения на нашу студентку Лиеру Полуночную, – энергично начала она. – Я хотела бы выслушать ваше мнение по этому поводу и, что самое главное, заключение экспертов-телепатов. Предоставляем им слово.
Со своего места, смущенно оглянувшись по сторонам, поднялся Аполан, преподаватель разных «возвышенных материй» и заодно местный эксперт-телепат.
– Я провел сканирование Лиеры, – чуть запинаясь, произнес он. – Она не представляет никакой опасности для обшества, ни сознательно, ни неосознанно.
Закончив краткую речь, Аполан с явным облегчением опустился на свое место. Наина одобрительно кивнула. Собственно говоря, примерно такого заключения она и ожидала.
– Ну и что?! – возмущенно выкрикнул, не вставая состула, Пасидон, которого за глаза синьором Помидором звали не только ученики. – Давайте ее все равно исключим!
– Не за что и незачем, – холодно парировал Осарис, завуч и правая рука Наины.
Ректор кивнула.
– Мне кажется, что Лиера и сама хочет стать человеком. Помочь в этом мы просто не в состоянии, но, думаю, она может добиться успеха. Поэтому лучшим вариантом было бы, если бы мы назначили ей срок до начала следующего учебного года, чтобы она превратилась в человека. Если нет…
– Исключим? – кровожадно спросил Пасидон.
– Посмотрим. Если что, думаю, лучше будет, если мы переведем ее в один из вампирьих институтов. Пусть их и немного, но, если Полуночная останется вампиром, для всех это будет лучшим выходом из ситуации, – рассудительно ответила Наина, старательно не обращая внимания на явно разочарованный вид Пасидона. – А пока пусть занимается практикой.
– Лучше бы все-таки исключить…
– А какую ей практику назначить? – переспросил Осарис, что-то записывая себе в блокнот.
– Не знаю, что-нибудь общее, простенькое, – пожала плечами Наина и встала, показывая, что короткое собрание можно считать закрытым.
Уже в дверях ее настиг голос неунимающегося Пасидона:
– А может, исключим все-таки?
Просыпалась я утром с большим трудом. Как после Нового года, честное слово! Правда, этот факт можно было объяснить: мне вчера пришло письмо о том, что на педсовете, который состоится сегодня, будет поставлен вопрос о моем пребывании в институте или по крайней мере на человеческом факультете. Практику мне собирались назначить дополнительную. Хоть задание я выполнила, но и сама к тому же в вампира превратилась. Это не могло способствовать моему здоровому сну – я долго ворочалась, волновалась, не могла заснуть. Это просто нечестно! Я что, виновата, что ли? Зачем меня сразу исключать? Я дулась на весь мир вообще и на себя в первую очередь. Нет, ну так влипнуть только я могла! Умудриться добыть право на самую почетную практику, перещеголяв при этом множество достойных противников, выполнить практику, а под конец и самой приказать долго жить! Нет, все-таки глупость человеческая не поддается описанию! Да и вампирья тоже.
Судя по тому, что Амели усиленно храпела, чего с ней никогда не бывало, а мои «половины» лежали тихо и не ворочались, что со мной случалось только в бодрствующем состоянии, они тоже не спали. Ну да, все-таки Лиер же тоже исключают. А Амели чего? Или это она за меня переживает? Приятно…
Проснулась я не просто так, а оттого, что мне в окно что-то стучало. Я уже думала, что это Гвион куда-то улетал, а теперь стучится в окно. Но это был не какаду – он спокойненько спал на верхушке шкафа, куда его загнала Амели. В окно мне стучался свиток с крылышками. Судя по их ярко-красному цвету, это был посыльный Института, а глядя на то, как он грустно свешивал крылья, стучался он уже давно.
Я вскочила и открыла окно. Надеюсь, меня все-таки не исключат… Боже мой, и не мой пусть окажется, что меня все-таки оставили в Институте! Я схватила свиток. Крылышки исчезли, и он снова стал обыкновенным листом бумаги. Я развернула его и пробежала глазами.
Фух! Повезло. Правда, то, что мне летом хочешь – не хочешь придется искать способ стать человеком, не очень радует, но ничего. Где наша не пропадала! Хотя нет, на вампирах точно пропадала.
Прошла пара дней. Мы ходили на практику в Институт, одна из Лиер, а именно красная, сидела в библиотеке, ища способ нас соединить и заодно оживить. По вечерам они с Амели нагребали груды книг, приносили их в комнату и мало того что сами мучились, так еще и друзей заставляли. Даллема и Бьен уже старались без особой надобности к нам в комнату не заходить: зазеваешься, не успеешь вовремя сбежать, так Амели со своим непомерным энтузиазмом и тебя за книги усадит. В Институте дело у меня не очень ладилось, по крайней мере с однокурсниками. Новость о том, что я вампир, расползлась со скоростью морового поветрия, и от меня теперь почти все шарахались, ну, кроме Даллемы и ее друзей: работая как с высшими материями, так и с некромантией, они видели и не такое. Мне, конечно, было ужасно обидно: я же не бегаю по школе с топором наперевес и на людей не бросаюсь! Так нет, я замечала, что особо впечатлительные барышни даже начали постоянно носить с собой головки чеснока. Ну, так им и надо, мне, конечно, чеснок не очень приятен, но от них шел такой стойкий чесночный запах, что шарахалась не только я.
На самом деле особых изменений в моей психике не произошло, хотя мне казалось, что Амели с содроганием ждала первых признаков надвигающейся чрезмерной любви к крови или чего-то подобного. Но ничего такого вроде бы не предвиделось, кроме того, что я стала настоящей «совой», стала увлекаться темными цветами в одежде и несколько недолюбливала солнечные ванны. Но это ведь жизни не угрожает ни моей, ни окружающих, так что вампиризм был довольно необременительным. Особенно если учесть, что вместе с недостатками я получила и достоинства: например, у меня намного обострились все мои чувства и, кажется, появилось то самое пресловутое «шестое», которое позволяло мне предугадывать опасность и чуять, если к моей комнате подходил кто-то из знакомых. Пару раз я, правда, ловила себя на задумчивом рассматривании чьей-нибудь шеи, но на кровь все равно пока не тянуло, и я могла продолжать жизнь почти обычного человека.
На четвертый день книгочтения мы не выдержали. Первой сорвалась красная Лиера, ответственная за библиотеку, наорав ни с того ни с сего на Гвиона. Тот, надувшись, улетел к себе на шкаф, а она только раздраженно пожала плечами. Но на этом дело не кончилось, так что ее слезная просьба на некоторое время поменяться со мной опознавательными шарфами, чтобы я посидела в библиотеке, а она – где-то еще не очень меня удивила. Другое дело, что я сама не жаждала идти получать знания, но ради своей копии… тем более черный цвет уже надоел. Именно поэтому на следующее утро Амели и Бьен получили в свое распоряжение на практику красную Лиеру в моей одежде, а я отбыла в «храм знаний». В чем смогла найти и положительную сторону: моя вампирья раздражительность в последнее время начала окончательно выходить из-под контроля и мне казалось, что еще немного – и я просто наору на Амели или Бьена. Пусть лучше с ними пообщается моя копия. Я очень люблю своих друзей и именно поэтому не хочу, чтобы моя темная сторона срывалась на них… это будет неправильно.