Форд, онемев от потрясения, разыскал глазами Кейт. Она, ужасно бледная, стояла одна в дальнем конце. Он быстро подошел к ней и спросил:
– Кейт? Как ты?
– Оно знало. Знало, – прошептала Мерсер и дрожащей рукой вцепилась в руку Форда.
Эдди, с полотенцем на плече и бритвенными принадлежностями в руке, вышел из трейлера и уставился на коробки с одеждой, которые привезли на этой неделе. После поездки на столовую гору он не мог уснуть и ночь напролет просидел за компьютером, болтая в христианских чатах.
Он набрал в таз холодной воды и умылся, стараясь взбодриться. В голове от недосыпания стоял гул.
Намылившись и побрившись, пастор ополоснул в тазу бритву и вылил воду в песок – сухая почва впитала воду, и на поверхности остались только клочки пены. Сцена внезапно напомнила ему кровь Лоренцо. Охваченный паническим страхом, он попытался отделаться от воспоминаний. Это Господь убил Лоренцо, не Эдди. Не по его вине парень ушел из жизни – по Божьей воле. А любое деяние Бога несет в себе глубокий смысл. Значит, и проект «Изабелла» с Хазелиусом существовали не зря.
Хазелиус. Эдди снова и снова проигрывал в воображении вчерашний разговор с физиком, то краснея, то бледнея. Руки пастора слегка дрожали. Он раздумывал о том, что еще мог сказать, поэтому его воображаемая отповедь раз от разу становилась все красноречивее и продолжительнее, а каждое слово переполнял праведный гнев. Хазелиус в присутствии своих подчиненных назвал пастора насекомым, бактерией. И только лишь потому, что он христианин. Физик воплощал в себе все самое скверное, чем страдала нынешняя Америка, он был первосвященником в храме безбожного гуманизма.
Взгляд Эдди скользнул на коробки, которые привезли позавчера. Теперь все миссионерские обязанности выполнял он один. Четверг считался «днем одежды», когда Эдди бесплатно раздавал индейцам дары благотворительных организаций. Их привозили согласно договоренностям, заключенным через Интернет с дюжиной церквей в Арканзасе и Техасе, которые собирали старые вещи для малоимущих индейских семей.
Вскрыв перочинным ножиком верхнюю коробку, Эдди принялся рассортировывать обноски и развешивать их по вешалкам или раскладывать по пластмассовым столикам, расставленным у сенного сарая. Утро было прохладное и свежее. Пастор старательно расправлял пиджаки, джинсы и прочее тряпье, вешал его или сворачивал. Залитая утренним светом пурпурная Ред-Меса возвышалась в отдалении. Мысли Эдди крутились вокруг Хазелиуса и их разговора. Господь продемонстрировал пастору праведную расправу с богохульником Лоренцо. Какую кару он уготовил Хазелиусу?
Эдди взглянул на зловещий силуэт возвышавшейся вдали горы и вспомнил мрак и безотрадность прошедшей ночи, гудение и потрескивание электропроводов, запах озона. Он ясно чувствовал там присутствие Сатаны.
На дороге показалось облако пыли. Эдди прищурился, ослепленный восходящим солнцем, моргнул и рассмотрел сквозь пыльную завесу пикап, подпрыгивающий на ухабистой дороге. Машина, содрогаясь, остановилась, и из нее вышли высокая индианка и два мальчика. Один держал в руках игрушечное оружие из «Звездных войн», другой – пластмассовый пистолет-пулемет «узи». Оба рванули к зарослям лебеды, увлеченно стреляя друг в дружку. Эдди наблюдал за ними, вспоминая о сыне, который рос без отца, и в его душе разгорался гнев.
– Привет, пастор! – весело воскликнула женщина. – Как поживаете?
– Приветствую во Христе, Мьюриэл.
– Что у вас сегодня интересненького?
– Смотрите сами.
Мальчики засели по разные стороны зарослей и продолжали друг в друга стрелять.
На трейлере забренчал колокольчик, извещавший хозяина о том, что звонит телефон. Эдди понесся внутрь и суетливо вырыл аппарат из-под груды книг.
– Алло? – произнес он в трубку запыхавшимся голосом. Звонили ему крайне редко.
– Пастор Расс Эдди? – поинтересовался Дон Спейтс.
– Доброе утро, преподобный Спейтс! Да пребудет с вами Хрис…
– Мне хотелось бы знать, выведали ли вы что-нибудь новенькое, как пообещали.
– Да, преподобный. Вчера ночью я снова ездил на гору. В поселке и в домах не было ни души. Высоковольтные линии электропередачи громко гудели. У меня чуть волосы не встали дыбом.
– Серьезно?
– А около полуночи послышался странный вибрирующий звук, нечто вроде пения. Он раздавался из-под земли. Это продолжалось минут десять.
– А за ограду вам удалось пробраться?
– Я… не осмелился.
Преподобный буркнул что-то неразборчивое. Последовало молчание. Эдди услышал шум подъезжающих к трейлеру машин, кто-то позвал его, но он не откликнулся.
– Послушайте, – наконец произнес Спейтс, – завтра в шесть вечера я выступаю на телевидении, в ток-шоу «Америка за круглым столом». У меня будет гость, физик из университета. Мне нужна свежая информация о проекте «Изабелла».
– Понимаю, преподобный.
– В общем, как я уже говорил, необходимо раздобыть какие-нибудь любопытные сведения. Вы мой человек на месте преступления. Самоубийство – лишь малая толика. Этого очень мало. Нужно вызнать что-нибудь такое, чтобы люди по-настоящему испугались. Чем они там занимаются, эти ученые? Отравляют воздух радиацией? Верны ли те слухи, о которых вы мне рассказывали? Может, не сегодня завтра Земля и впрямь взорвется?
– Не знаю…
– То-то и оно, Расс! Отправляйтесь туда еще раз и все разузнайте. Даже если придется нарушить закон, это лишь для того, чтобы защитить Закон Божий. В общем, я на вас рассчитываю.
– Благодарю вас, преподобный. Спасибо. Я все сделаю.
Закончив разговор, пастор Расс вернулся в яркий солнечный свет и прошел туда, где полдюжины прихожан – в основном одинокие мамаши с детьми – рылись в кучах старой одежды. Эдди вскинул руки:
– Прошу прощения, но придется закруглиться. Кое-что случилось.
По кучке навахо прокатился ропот разочарования. Эдди и самому было ужасно неловко. Он прекрасно знал, что некоторые мамаши приехали издалека, а бензин стоил недешево.
Когда все разошлись, он вывесил табличку, сообщая остальным, что «день одежды» отменяется, залез в пикап и взглянул на указатель уровня бензина. Бак был заполнен лишь на одну восьмую. Для поездки на гору и обратно топлива не хватало. Эдди достал бумажник и заглянул в него. Внутри лежало всего три доллара. На автозаправочных станциях в Блю-Гэпе и Раф-Роке он уже задолжал по паре сотен. Надеяться оставалось лишь на то, что ему продлят кредит в городишке Пиньон. Впрочем, в долг навахо давали весьма охотно.
Ехать к «Изабелле» днем не имело смысла – его могли заметить. Он решил, что отправится туда после захода солнца, поставит пикап за Накай-Роком, а сам попытается что-нибудь вынюхать. Пока же можно было расспросить жителей Пиньона о самоубийстве ученого.