Зачем он приказал Хаузеру это совершить? Почему позволил себя сломать? Скиба убеждал себя, что Хаузер так или иначе бы их убил. Что сам он не стал причиной смерти людей, и вообще все эти разговоры с Хаузером — пустые разглагольствования. Он из тех ненормальных, кто любит поговорить о жестокостях и побренчать оружием, однако дальше этого дело не идет.

Зазвонил аппарат внутренней связи, и Скиба нажал на клавишу дрожащей рукой.

— Мистер Феннер из «Диксон Эссет менеджмент». Ему назначено на два часа.

Скиба проглотил застрявший в горле ком. Эту встречу он пропустить не мог.

— Проводите его ко мне.

Феннер выглядел как большинство знакомых ему биржевых аналитиков: маленький, сухонький, распространяющий вокруг себя ощущение безмерной самоуверенности. В этом заключался ключ к успеху. Феннеру хотелось верить. Скиба оказал ему немало мелких услуг: делился горячей информацией, устроил его детей в эксклюзивную частную школу на Манхэттене, отстегнул пару сотен тысчонок на любимую благотворительность его жены. В обмен Феннер постоянно советовал покупать акции «Лэмпа» и тем самым засадил своих незадачливых клиентов в кучу дерьма. Хотя сам успел от них избавиться и при этом недурно заработал. В общем, он был успешным биржевым аналитиком.

Феннер сел рядом с ним у камина.

— Как дела, Льюис? Похоже, радоваться нечему?

— Похоже, Стэн.

— Не хочу в такой ситуации тратить время на любезности. Мы слишком давно друг друга знаем. Что мне сказать своим клиентам: почему им не стоит сбывать с рук акции «Лэмпа»? Назови хотя бы одну вескую причину.

Управляющий поперхнулся.

— Что тебе предложить, Стэн? Минеральной воды? Шерри? — Феннер покачал головой:

— Инвестиционный комитет наезжает на меня. Ваши акции на ноле. Ребята в ужасе, и я, честно говоря, тоже. Я же тебе доверял, Скиба!

Вот подонок! Будто он все последние месяцы не знал, в каком положении находится компания! Соблазнился подачками, которые швырял ему Скиба, и инвестиционным бизнесом, который предоставлял Диксону Лэмп. Алчный сукин сын! С другой стороны, если Диксон изменит рекомендации и вместо «покупать» будет предлагать «воздержаться» или «продавать» — это добьет компанию. И тогда разговор серьезно пойдет о главе 11.

Скиба закашлялся. Ему никак не давалось это слово. И он кашлем пытался скрыть поразивший его паралич. Феннерждал.

— У меня для тебя кое-что есть, — начал управляющий. Аналитик чуть склонил голову набок.

— Но это между нами, строго конфиденциально. Стоит использовать мою информацию, и это дело будет расценено явным случаем инсайдерских торговых операций [34] .

— Инсайдерские торговые операции считаются таковыми, если идет торговля. Я же стремлюсь, чтобы мои клиенты сохранили акции «Лэмпа». А для этого мне нужна какая-то веская причина.

Скиба сделал глубокий вдох.

— Через несколько недель Лэмп объявит, что получил в распоряжение уникальную рукопись объемом две тысячи страниц, которая была составлена древними майя. Манускрипт описывает растения и живые организмы тропического леса, которые содержат лечебно-активные компоненты. Дает рекомендации, как их извлечь, определяет дозы и называет побочные эффекты. Это полная сумма медицинских познаний древних майя — итог их опыта жизни в самом насыщенном биологическими формами уголке планеты. Лэмп будет владеть им от макушки до пят — все законно и чисто: никаких отступных, никаких партнеров, тяжб и закладных.

Скиба замолчал. Выражение лица Феннера нисколько не изменилось. Если какие-то мысли и вертелись у него в голове, это никак не отразилось на его физиономии.

— Когда вы объявите об этом? Можешь назвать дату?

— Нет.

— Но это точно?

— Вполне.

Ложь далась легко. Фармакопея оставалась их единственной надеждой. Если дело с кодексом сорвется, все остальное не будет иметь значения.

Последовала долгая пауза. Феннер снизошел до некоего подобия улыбки, и это немного нарушило суровость его аскетического лица. Он поднялся и взял кейс.

— Спасибо, Льюис, теперь я могу вздохнуть свободнее.

Скиба смотрел, как он осторожно выходит из двери.

Если бы он только знал…

38

Когда они спустились со склона, джунгли сильно изменились. Местность стала труднопроходимой: на пути то и дело попадались глубокие овраги и бурные реки, а между ними громоздились скалистые кряжи. Отряд по-прежнему шел по звериной тропе, но она настолько заросла, что временами приходилось прорубать себе дорогу. Путники скользили и падали на крутых подъемах, а потом также скользили и падали на крутых спусках.

Целыми днями они пробивались вперед. Здесь не было плоских площадок, чтобы разбить лагерь, поэтому приходилось ночевать на склонах; гамаки натягивали между деревьями и спали прямо под дождем. По утрам в джунглях поднимался туман и стоял полумрак. В тяжелые дни удавалось пройти не больше пяти миль, и тем не менее к вечеру все жестоко изматывались. Не было возможности охотиться. Еды недоставало. Никогда в жизни Том не испытывал подобного голода. По ночам он мечтал о бифштексе на ребрышках и жареной картошке, а днем грезил мороженым и омарами под соусом. У костра теперь говорили только о еде.

Дни сливались один с другим. Дождь ни на секунду не прекращался, туман не рассеивался. Гамаки сгнили, и их пришлось плести заново. От сырости одежда стала расползаться. В ткани завелись вши. Швы на обуви разошлись. Переодеться было не во что, и вскоре они могли остаться нагишом. Их тела страдали от укусов, царапин, ушибов, порезов, ранок и ссадин. Выбираясь из очередного оврага, Вернон поскользнулся, чтобы не упасть, ухватился за куст, и на него дождем посыпались огненные муравьи. Насекомые так жестоко его искусали, что сутки держалась высокая температура, и он едва мог идти.

Единственная отрада была в том, что лес дарил им целебные растения. Сэлли находила их великое множество и готовила мази, которые творили чудеса и избавляли путников от мучительных укусов, ссадин и грибковых инфекций. Они пили травяной чай, который, по ее словам, избавлял от депрессии, но настроение не поднималось.

И постоянно по ночам и даже днем слышались покашливание и рык ягуара. Никто не упоминал о звере — дон Альфонсо запретил, — но он не выходил у Тома из головы. Разве в джунглях не было других животных, чтобы пропитаться? Что ему надо? Почему преследует, но не нападает?

На четвертую или пятую ночь — Том начал терять счет — они остановились на ночлег на скале, которая клином вдавалась между огромными гниющими стволами. Как обычно, шел дождь, от земли поднимайся пар. Они рано поужинали — сварили ящерицу и какие-то корешки. Поев, Сэлли поднялась и взяла ружье.