Те два члена, очевидно, полностью распались на части, несчастные братья.
В тот день он допустил хорошенькую маленькую ошибку: начал диктовать для печатания доклад, в то время, как микрофон был повернут не правильно, вверх, и один член 663 Б это видел. Чипу было чуть неловко, что он так поступает, но, тем не менее, он сделал это.
В тот вечер, к своему собственному удивлению, он действительно задремал во время телевизора, хотя передавали что-то действительно интересное, репортаж о новом радиотелескопе в Изо. И позже, во время заседания домового фотоклуба, Чип едва мог держать глаза открытыми. Он извинился за ранний уход и пошел в свою комнату. Он разделся, не позаботившись выбросить использованный комбинезон, лег в постель без пижамы и выключил свет. Ему было интересно, какие сны он увидит.
Он проснулся в испуге, подозревая, что болен и нуждается в помощи. Что же не так? Что он сделал такого, чего не следовало делать?
Осознание пришло к нему, и он покачал головой, едва в силах в это поверить. Правда ли это? Возможно ли такое?
Действительно ли он был таким, так заражен группой несчастных больных членов, что нарочно делал ошибки, пробовал обмануть Боба РО (и, может быть, ему это удалось!), думал о чем-то враждебном всей любящей Семье? О, Христос, Маркс, Вуд и Веи!
Он думал о том, что говорила ему молодая Лайлак: помнить, что это только химический препарат заставляет его считать себя больным, препарат, который ему ввели без его согласия.
Его согласия! Как будто согласие имело какое-то отношение к лечению, которое проводилось, чтобы сохранить здоровье и хорошее самочувствие члена, составную часть здоровья и хорошего самочувствия всей Семьи! Даже до-Объединения, даже в хаосе и безумии двадцатого века, согласия человека не спрашивали перед тем, как лечить его от пифия или тифа, как там это называлось. Согласие! А он ее выслушал, и даже не прервал!
Прозвучал первый сигнал, и он выпрыгнул из постели с желанием как-то загладить все совершенные им ошибки. Он выбросил вчерашний комбинезон, помочился, умылся, почистил зубы, причесал волосы, надел свежий комбинезон, убрал постель. Он пошел в столовую и попросил свой пирог и чай, сел вместе с другими членами и хотел как-то им помочь, дать им что-нибудь, показать, что он лояльный и любящий член, а не больной обидчик, каким он был накануне. Человек слева от него доел свой пирог.
– Хочешь кусок моего? – спросил Чип. Член удивленно смотрел на него:
– Нет, конечно нет, – сказал он. – Но спасибо, ты очень добр.
– Да нет, не так уж, – сказал Чип, хотя он был рад, что член назвал его добрым.
Он направился в сторону Центра и пришел туда на шесть минут раньше времени. Он взял образец из своей секции коробки – именно из своей! – и понес его к своему микроскопу, надел, совершенно правильно, свои очки и начал работать, буква в букву соблюдая технику безопасности. Он с уважением вынул данные из Уни («прости меня, Уни, который знает все»), и заложил новую информацию с теплым любящим чувством («Полная и точная информация об образце гена НФ 5049»).
Начальник отдела заглянул к нему в кабинет:
– Как дела? – спросил он.
– Замечательно, Боб.
– Хорошо.
Но в середине дня, тем не менее, он почувствовал себя хуже. Как же будет с ними, с теми больными? Следует ему оставить их в этом болезненном состоянии, с их табаком, ослабленными лечениями, до-Объединенческими мыслями? У него не было выбора. Ему забинтовали глаза. Найти их невозможно.
Но это не правда, их можно найти. Снежинка показала ему свое лицо. Сколько таких бледных членов, женщин ее возраста, может быть в городе? Три? Четыре? Пять? Уни, если Боб его спросит, может выдать их номера через секунду. А когда ее найдут и как следует полечат, она скажет номера некоторых других членов группы, а они – номера оставшихся. Всю группу можно найти и помочь ей за день или за два.
Так, как он тогда помог Карлу.
Эта мысль остановила его размышления. Он помог Карлу, и почувствовал вину – вину, к которой он прирос за долгие годы, и теперь она составляла его часть. О, Иисус Христос и Веи Ли Чун, как он болен, даже представить себе невозможно!
– С тобой все в порядке, брат?
Это спросил член, сидящий за столом напротив него, пожилая женщина.
– Да, – сказал Чип. – Я в порядке, – он улыбнулся и поднес свой пирог ко рту.
– Ты был такой встревоженный несколько секунд, – сказала она.
– Я в порядке, – сказал он. – Я вспомнил об одной вещи, которую забыл сделать.
– Ax, – сказала женщина.
Помогать им или не помогать? Что правильно, что не правильно? Он знал, что не правильно: не помочь им, бросить их, как будто он совсем не братоохранитель.
Но он не был уверен, что помочь этим людям будет тоже правильно, а как так может быть, что не правильно и то, и другое?
Во второй половине дня Чип работал с меньшим усердием, но хорошо, и делал все, как надо. В конце дня он пришел к себе в комнату, лег на постель, надавил основанием ладоней на закрытые глаза, почувствовал пульс. Он слышал голоса тех больных, видел, как он сам берет образец из чужой секции и обманывает Семью, воруя у нее время, энергию и ресурс оборудования. Прозвучал сигнал на ужин, но он остался лежать как лежал, слишком запутавшись в себе, чтобы есть.
Потом позвонила Мир СК.
– Я в холле, – сказала она. – Без десяти восемь. Я жду уже двадцать минут.
– Извини, – ответил он, – сейчас спущусь. Они пошли с ней на концерт, а после концерта отправились в ее комнату.
– Что случилось? – спросила она.
– Не знаю, – сказал он. – Я был… расстроен в последние дни.
Она покачала головой и стала быстрее работать с его вялым пенисом.
– Бесполезно, – сказала она, – ты сказал своему советчику?
Я своему сказала.
– Да, сказал. Послушай, – Чип отвел ее руку, – целая группа новых членов приехала позавчера в шестнадцатый дом. Почему бы тебе не пойти в холл и не найти кого-нибудь другого?
Она казалась расстроенной.
– Да, я думаю, наверное, надо, – сказала она.
– Я тоже так сделаю, – сказал Чип. – Давай дальше.
– Это бесполезно, – ответила она и встала с кровати.
Он оделся, пошел в свою комнату, снова разделся. Он думал, что ему будет трудно заснуть, но ошибся.
В воскресенье Чипу стало даже хуже. Он начал надеяться, что позвонит Боб, увидит, что он не в порядке, и вытянет из него правду. В этом случае он не будет чувствовать никакой вины или ответственности, только успокоение. Чип сидел в комнате и смотрел на экран телефона. Позвонил кто-то из футбольной команды, но Чип сказал, что плохо себя чувствует.
В полдень он пошел в обеденный зал, быстро съел свой пирог и вернулся в комнату. Позвонил кто-то из Центра, спросить, не знает ли Чип чей-то там номер.