Надпись на двери в фильме отсутствовала, и только Сюзанна знала, что это слова Данте. «ОСТАВЬ НАДЕЖДУ, ВСЯК СЮДА ВХОДЯЩИЙ», – прочитали они.
Роланд протянул правую, о двух пальцах руку, толкнул дверь. Она открылась.
За дверью глазам Джейка, Сюзанны и Эдди предстал зал, в интерьере которого странным образом перемешались элементы тронного зала, как представляли его себе иллюстраторы сказки Л. Фрэнка Баума и Блейна Моно. На полу лежал толстый ковер (светло-синий, как в салоне для баронов). Сводчатый потолок уходил в темно-зеленую высь, как в кафедральном соборе. Стеклянные колонны, поддерживающие потолок, светились зеленым и розовым светом. Розовая краска точно такого же оттенка покрывала корпус Блейна. Джейк видел, что поверхность колонн не гладкая, на ней вырезаны тысячи и тысячи различных изображений, и все они пугали, будоражили. Преобладали среди них лица с раззявленными в крике ртами.
А прямо перед ними, превращая их в жалких муравьев, возвышался громадный, зеленого стекла трон. Джейк попытался прикинуть его размеры, но не получилось. Не нашлось объектов сравнения – за исключением трона другой мебели в зале не было. Подумал, что спинка трона высотой в добрых пятьдесят футов, но с тем же успехом она могла быть и в полтора, и в два раза выше.
Украшал спинку широко раскрытый глаз, только на этот раз красный, а не желтый. Подсветка трона ритмично мигала, оживляя глаз: он «бился», словно сердце.
Над троном, словно трубы средневекового органа, расположились тринадцать здоровенных цилиндров, каждый пульсировал своим цветом. Каждый, кроме того, что располагался по центру. Черный, как полночь, и застывший, как смерть.
– Эй! – крикнула Сюзанна с кресла. – Есть тут кто-нибудь?
От ее голоса цилиндры сверкнули так ярко, что Джейку пришлось прикрыть глаза. Мгновение тронный зал переливался всеми цветами радуги. А затем свет ушел из цилиндров, они потемнели, умерли, как колдовской кристалл в истории Роланда, когда ему (или управляющей им силе) казалось, что пора передохнуть. Но подсветка зеленого трона осталась, то усиливаясь, то слабея.
Они услышали новый звук, что-то зажужжало, словно включился в работу очень древний сервомеханизм. Он привел в действие панели на подлокотниках трона, которые, сдвинувшись, открыли черные щели в шесть футов длиной и два – шириной. Из щелей повалил розовый дым. Поднимаясь, он темнел и становился ярко-алым. Образуя очень уж знакомую зигзагообразную линию. Джейк понял, что это за линия, еще до того, как в дыме появились слова:
(Лад, Кандлтон, Рейлейя, Песий водопад, Дашервилл, Топика)
Карта-схема маршрута Блейна. Роланд мог говорить что угодное том, как все переменилось, что ощущение Джейка, будто он оказался пленником кошмара,
(это самый жуткий кошмар в моей жизни, и это истинная правда)
всего лишь иллюзия, созданная сбитым с толку разумом и испуганным сердцем, но Джейк знал, что это не так. Это место могло напоминать тронный зал Оза, Великого и Ужасного, но на самом деле они вновь попали в объятия Блейна Моно. Поднялись к нему на борт, и скоро опять начнется марафон загадок. От ужаса Джейку хотелось кричать.
Эдди узнал голос, который прогремел из дымящейся карты-схемы, зависшей над зеленым троном, но не поверил, что с ним говорит Блейн Моно. Не верил он и в то, что они имеют дело с Колдуном Оза. С каким-то колдуном, возможно, но этот дворец – не Изумрудный город, а Блейн мертв, как собачье дерьмо. Эдди погнал его домой с пером в заднице.
– ПРИВЕТСТВУЮ ВАС ВНОВЬ, МАЛЕНЬКИЕ ПУТНИКИ!
Дымящаяся карта-схема пульсировала, но Эдди более не ассоциировал ее с голосом, хотя здешнему хозяину очень этого и хотелось. Нет, голос шел из цилиндров.
Он глянул вниз, увидел побледневшее лицо Джейка, присел рядом с ним.
– Это все фокусы, дружок.
– Н-нет… это Блейн… он… не умер…
– Умер, будь спок. А все это – чуть более громкая версия школьных объявлений. Кому после уроков положено явиться в комнату шесть для занятий с логопедом. Усек?
– Что? – Джейк вскинул голову, его губы дрожали, глаза блестели от слез. – Что ты…
– Эти цилиндры – динамики. Любой писк можно превратить в гром с помощью двенадцати колонок фирмы «Долби». Разве ты не помнишь фильм? Его голос должен звучать громко, Джейк, потому что он – балаболка. Всего лишь балаболка.
– ЧТО ТЫ ТАМ ШЕПЧЕШЬ ЕМУ, ЭДДИ ИЗ НЬЮ-ЙОРКА? РАССКАЗЫВАЕШЬ ОЧЕРЕДНУЮ ГЛУПУЮ ШУТКУ? ИЛИ ОДНУ ИЗ ТВОИХ ДРЯННЫХ ЗАГАДОК?
– Да, – ответил Эдди. – Именно ее. «Сколько нужно биполярных компьютеров, чтобы ввернуть лампочку?» Кто ты, приятель? Я прекрасно знаю, что ты не Блейн Моно. Так кто ты?
– Я… ОЗ! – прогремел голос. Замерцали стеклянные колонны. И цилиндры за троном. – ОЗ ВЕЛИКИЙ! ОЗ МОГУЧИЙ! А КТО ВЫ?
Сюзанна подкатилась к зеленым ступеням, что вели к трону, такому громадному, что даже лорд Перт показался бы рядом с ним карликом.
– Я – Сюзанна Дин, маленькая и увечная. Мне с детства внушали, что в основе общения должна лежать вежливость, а не грубость. Мы здесь, потому что нас тут ждут… иначе мы не получили бы новой обувки.
– ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ ОТ МЕНЯ, СЮЗАННА? ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ ОТ МЕНЯ, МАЛЕНЬКАЯ КРЕСТЬЯНОЧКА?
– Ты знаешь, – ответила она. – Мы хотим того же, что и все, насколько мне известно… вновь вернуться домой, потому что нет второго такого места, как дом. Мы…
– Нельзя вернуться домой, – испуганно прошептал Джейк. – Нельзя вновь вернуться домой. Так сказал Томас Вулф [Томас Вулф (1900-1938) – известный американский писатель и драматург. Прославился монументальными романами-эпопеями.], и это правда.
– Это ложь, сладенький, – возразила Сюзанна. – Чистая ложь. Вновь вернуться домой можно. Для этого надо лишь найти подходящую радугу и пройти под ней. Мы ее нашли. А дальше, как ты понимаешь, придется только работать ножками.
– ТЫ ХОЧЕШЬ ВЕРНУТЬСЯ В НЬЮ-ЙОРК, СЮЗАННА ДИН? ЭДДИ ДИН? ДЖЕЙК ЧЕЙМБЕРЗ? ЭТОГО ВЫ ПРОСИТЕ У ОЗА, ВЕЛИКОГО И МОГУЧЕГО?
– Нью-Йорк нам больше не дом, – ответила Сюзанна. Такая маленькая и такая бесстрашная, в новом кресле-каталке у подножия громадного, пульсирующего зеленым цветом трона. – Так же как и Гилеад не дом для Роланда. Верни нас на Тропу Луча. Туда мы хотим попасть, потому что там наш дом. Единственный дом, который у нас есть.
– УХОДИТЕ! – выкрикнул голос из цилиндров. – УХОДИТЕ И ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ ЗАВТРА! ТОГДА МЫ И ОБСУДИМ ЛУЧ! ТРАЛЯ-ЛЯ-ЛЯ, СКАЗАЛА СКАРЛЕТТ, МЫ ПОГОВОРИМ О ЛУЧЕ ЗАВТРА, ПОТОМУ ЧТО ЗАВТРА БУДЕТ ДРУГОЙ ДЕНЬ!