Постепенно в ее сознание закрались обыденные, земные мысли. «Я запрещаю себе бояться, – думала она. – Все будет хорошо; мы все – часть одного огромного плана». Ей казалось, что ее душа обновилась, что она получила опору и поддержку. Домой Кристина шла с улыбкой на лице. Идя по лугу вдоль реки, она увидела человека на другом берегу. Сначала она не узнала его, но, когда он снял шляпу, поняла, что это Майкл Фарли.
– Я хочу поговорить с вами! – крикнул он и, спустившись с берега, вошел в реку. Здесь было неглубоко, а на нем были резиновые сапоги, так что он быстро перешел ее вброд.
Когда он приблизился, Кристина поняла, почему сразу не узнала его. Он был одет как оборванец – в залатанную, изношенную и очень грязную куртку поверх потертых вельветовых брюк.
– Куда вы идете? – спросил он.
– Домой, – ответила Кристина. – Я гуляла по берегу.
– Вы что-нибудь видели?
– А что я должна была увидеть?
– И ничего не слышали? – продолжал он свои расспросы. – Молодая женщина утопилась у Колни-рич, примерно в миле отсюда. Я помогал ее искать, поэтому так одет. Трудно не промокнуть и не запачкаться при такой работе.
Кристину передернуло. Она вспомнила свой недавний восторг. Пока ее душа сливалась воедино с природой, где-то рядом лежало обезображенное мертвое тело женщины.
– Откуда вы знаете, что она утопилась? – спросила Кристина.
– Она оставила записку, в которой написала, что собирается сделать, – ответил Майкл Фарли. – Обычная причина, и, естественно, имя отца она не назвала.
– Бедняжка, – тихо проговорила Кристина.
– Вы всегда жалеете отщепенцев? – поинтересовался Майкл Фарли.
– Я просто сочувствую им, – сказала Кристина.
– И самым отъявленным?
– Вероятно, да.
– Отлично, тогда, кажется, у меня есть шанс.
– Полагаю, вы не так плохи, каким себя изображаете, – улыбнулась Кристина. – Это просто другая форма тщеславия.
Майкл Фарли устремил на нее вопросительный взгляд, и у нее возникло впечатление, что он сейчас взорвется. Однако вместо этого он рассмеялся.
– Возможно, я предпочел бы быть плохим, а не заурядным. А вот стать святым у меня шансов нет.
– Кто знает? – пожала плечами Кристина. – Мне всегда говорили, что надежда есть у всех.
Он мгновение пристально смотрел на нее, а затем сунул руки в карманы драной старой куртки и глухим голосом сказал:
– Интересно, поймете ли вы, если я признаюсь, что вы первая за многие годы, кто обращается со мной по-человечески.
– Если это так, тогда в этом ваша вина, – заявила Кристина.
– Почему? – раздраженно спросил он.
Она на секунду задумалась, тщательно подбирая слова:
– Думаю, большинство людей – хотя есть, естественно, и исключения, – любят нас такими, какие мы есть, а не за то, что мы сделали в прошлом.
– Значит, вы считаете, что плохие поступки можно простить? Боюсь, у вас слишком оптимистический взгляд на человеческую природу.
– Я же сказала, что есть исключения, – напомнила Кристина, имея в виду леди Стабингтон. – Но большинство слишком заняты, чтобы обращать внимание на те или иные наши поступки, если они их никак не задевают.
– Я очень хотел бы, чтобы вы оказались правы.
– А почему бы вам не проверить? Вместо того чтобы ходить и всем рассказывать, какой вы плохой, станьте дружелюбным и дайте нам оценить вас, как говорится, «по одежке».
– Значит, вы считаете, что я могу быть хорошим?
– Вы и есть хороший, – поправила его Кристина, – но я считаю, что вы раздули собственную порочность, превратили ее в жупел и теперь пугаете им самого себя. Что до меня, то я вас не боюсь.
– Спасибо, – смиренно произнес Майкл Фарли, а потом, будто испугавшись собственной мягкости или Кристины – она так и не разобралась, чего именно, – повернулся к реке. – Мне пора возвращаться к поискам, – бросил он через плечо и, не попрощавшись, пошел к броду.
«Странный человек», – подумала Кристина, идя к дому. Странный, жалостливый, раздражительный и при этом очень интересный. Что такого он совершил, спрашивала она себя, чтобы испытывать такое недовольство самим собой, чтобы так не любить себя? Может быть, он убийца, которому удалось скрыться от правосудия? Или мошенник? Какие бы грехи он ни совершил, они превратили его жизнь в самый настоящий ад.
Кристина забрала корзинку из сарайчика и принесла ее на кухню. Миссис Поттон уже ушла домой. Кристина выложила продукты на стол, который был усыпан крошками хлеба – кто-то делал себе бутерброды. Судя по всему, Элизабет, и это добрый знак, раз она проголодалась настолько, чтобы встать и приготовить себе чай.
Кристина прошла в гостиную и выглянула в окно. Под кедром сидела Элизабет. Волосы девушки казались золотыми на фоне зеленой травы. Кристина обрадовалась, увидев рядом с племянницей Тони. Из гостиной было видно, что Элизабет о чем-то оживленно говорит. «Готова поспорить, она ему все рассказывает», – подумала Кристина. Если она права, то девушка на полпути к выздоровлению. Лучший наперсник на свете – это другой мужчина, причем заинтересованный. Ничто не в силах так быстро залечить рану или укрепить задетое и оскорбленное самолюбие, как его внимание.
Мальчиков нигде видно не было, и Кристина забеспокоилась. Она решила не мешать молодой паре на лужайке, вернулась на кухню и, ожидая, когда вскипит чайник, съела пару бутербродов. Она уже наливала себе вторую чашку чая, когда входная дверь распахнулась. Кристина поспешила в холл и увидела там Дональда и Питера. Оба были возбуждены и разгорячены.
– Ой, тетя Кристина, – закричал Питер, – представляете, в реке нашли тело женщины! Они прощупали баграми все дно, и когда она всплыла, то выглядела жутко.
– Неужели ты ее видел? – воскликнула Кристина.
– Ага, видел, – ответил Питер, – и мы бы еще посмотрели, если бы не пришел мистер Фарли. Когда он увидел меня, он сказал, чтобы мы шли домой, потому что вы нас ждете. Дональд ужасно грубо с ним разговаривал, но он ни капельки не разозлился. Он договорился, чтобы Джордж Коснетт довез нас в грузовичке. Тот не хотел, но мистер Фарли приказал ему.
– Думаю, мистер Фарли поступил правильно, – сказала Кристина. – Дональд, а зачем ты повел туда Питера? – резко спросила она.
Судя по выражению лица мальчика, ее тон удивил его.
– А почему бы ему не взглянуть? Ведь это интересно. Там собралось полдеревни, – ответил Дональд.
Кристину охватил гнев.
– Тебе должно быть стыдно! Подобные ужасы – не для маленького ребенка! Я полагала, что у тебя хватает здравого смысла, а если не здравого смысла, то хотя бы любви к младшему брату. В твоем возрасте пора заботиться о нем, а не вредить ему.