– Хватит! – Кристина топнула ногой. – Хватит! Немедленно прекрати! Ты не имеешь права говорить такие вещи. Неужели ты не понимаешь, что все это фальшь? Я ни на секунду не допускаю, что за все эти годы в Америке ты хоть раз вспомнил обо мне. Я знаю тебя, Гарри, я слишком долго тебя любила, чтобы хорошо узнать. Ты рассказываешь мне сказки о том, как думал обо мне, и сам веришь в них. Ты думаешь только о себе; ты всегда думал только о себе. Пока тебе было комфортно, пока тебе сопутствовала удача и ты чувствовал себя на вершине мира, тебя не волновало, что происходит со мной. Мне жаль тебя, очень жаль. Но тебе придется обойтись без моей помощи и идти по жизни своей дорогой, как это делала я после твоего отъезда.

Гарри неожиданно обнял ее.

– Кристина, ты не похожа на себя. Ты не похожа на мою маленькую девочку, которую я когда-то любил и которая любила меня. Кристина, неужели ты забыла то время, когда мы были вместе? У нас было много хорошего; ну, и плохое тоже было, не спорю. Ты часто говорила мне: «Ничего не имеет значения, пока мы вместе, правда?» Помнишь, как ты это говорила?

Кристина замерла. Этого не может быть, говорила она себе, не может быть, чтобы Гарри обнимал ее, а ей хотелось только одного – разорвать его объятия, убежать прочь, спрятаться и не слышать его голоса.

– Кристина, моя дорогая, любимая Кристина. – Гарри крепче прижал ее к себе и, целуя в щеку, стал искать ее губы.

– Не надо, Гарри, прошу тебя. – Кристина уперлась руками ему в грудь и попыталась оттолкнуть.

– Кристина, ты должна вернуться ко мне. Мы поженимся, мы будем счастливы вместе, ты и я, как мы были счастливы когда-то. Если хочешь, я соглашусь жить здесь. Время от времени к нам будут приезжать друзья – только самые близкие и настоящие. Они будут гостить у нас по выходным, мы будем вместе весело проводить время. Но мы забудем о сцене, о тех проблемах, которые с ней связаны. Сад, дети и старые друзья – о чем еще можно желать?

Кристина зажмурилась. Она отлично понимала, что делает Гарри. Он уговаривает себя сыграть новую роль, он уже представляет себя в ней – в роли деревенского помещика, радушного хозяина, отставного актера, который никогда не забывает о старых друзьях. Перед мысленным взором Кристины один образ быстро сменял другой. А потом ее словно оглушило: все это будет происходить в «Четырех ивах»! В «Четырех ивах» – в ее доме, в доме ее племянников!

Кристина решительно высвободилась из его объятий и твердо посмотрела на него. Впервые в ее голосе звучала непреклонность, впервые она ощущала в душе отвагу, впервые у нее появились силы бороться.

– Нет, Гарри! Нет! Неужели меня так трудно понять? На все твои планы, на все твои проекты ответ один – нет! Я не выйду за тебя. Я не позволю, чтобы ты поселился здесь. Это мой дом, мой и детей – и я не намерена что-либо менять.

Гарри изумленно уставился на нее, а потом лишь выкрикнул ее имя:

– Кристина!

– Это мое последнее слово, Гарри. И нет смысла продолжать разговор. Я хочу, чтобы ты уехал, чтобы ты вернулся в Лондон и забрал с собой Соню.

Гарри медленно опустился на диван. Его плечи поникли. В одно мгновение он превратился в немощного старика.

Кристина почувствовала, как в ней поднимается жалость, но она прогнала ее и велела себе быть решительной.

– Извини, Гарри, – сказала она. – Я говорила абсолютно серьезно и не откажусь ни от одного слова.

Воцарилась тишина. Гарри уронил голову на руки.

– Все в порядке, Кристина, я понял.

Его голос звучал глухо и дрожал. Кристина пристально смотрела на него и вдруг с нарастающим ужасом поняла, что он плачет.

Глава 20

Парализованная ужасом, Кристина стояла и смотрела на Гарри. Ужас сковал ее тело и не давал ни шевельнуться, ни произнести хоть слово. Ей ничего не оставалось, как смотреть на его искаженное лицо и слушать частые всхлипы.

Неожиданно резко и настойчиво зазвонил телефон. Звонок вывел Кристину из оцепенения и словно пробудил к жизни.

– Извини, Гарри, мне нужно ответить, это не займет много времени.

Кристина пробежала в холл и взяла трубку.

– Алло! Вам не интересно, что происходит со мной? – Звонил Майкл Фарли.

– Ой, Майкл! Нет… я… – Внезапно Кристина сообразила, что за весь день он ни разу не позвонил. В вихре быстро развивающихся событий она совсем забыла об этом.

– Я думал, вы скучаете по мне, вот и все. – Голос Майкла был грустным от разочарования.

– Послушайте, Майкл, я не могу говорить. У меня гости.

– Гости? Какие гости?

– Не хочу объяснять по телефону. Я позвоню вам завтра – или заеду к вам. А сейчас мне надо идти.

– Подождите. Куда вы так спешите? Хоть одну минуту они могут обойтись без вас?

– Нет, Майкл, я должна идти. Очень сожалею. До свидания.

Кристина выждала секунду, но так как Майкл ничего не сказал, повесила трубку.

«Майкл расстроится», – подумала она, торопясь обратно в гостиную. Но что из этого? Она чувствовала, что должна вернуться к Гарри, должна что-то для него сделать. Почти против ее воли ею овладела давняя привычка ухаживать за ним, прикрывать ему спину и бежать на его зов.

Гарри сидел там же, где Кристина его оставила, и в той же позе. Интуиция подсказывала ей, что все это игра, однако она упорно гнала от себя эту мысль. Какой смысл подозревать Гарри или видеть какую-то подоплеку в его поступках? Соня права. Она несет за него ответственность.

Кристина села рядом с ним. Через секунду Гарри поднял голову, и она увидела на его щеках следы слез.

– Кристина, ах, Кристина! – как бы через силу хрипло произнес он.

– Сожалею, Гарри, – с сочувствием сказала она.

Кристина ругала себя за то, что не может заставить себя обнять его и пожалеть; она уговаривала себя, что нужно утешить и успокоить его. Однако у нее никак не получалось сделать то, что от нее ожидали.

– Ты все, что у меня есть.

– Не надо, Гарри, будь благоразумным.

Кристина перебралась в кресло напротив него и взяла его руки в свои. Она понимала, что ни о каком благоразумии не может быть и речи. Ей казалось, что ее подхватило мощное течение, которому невозможно сопротивляться. В ушах снова зазвучали слова Сони: «Неужели ты не можешь простить его точно так же, как другие простили тебя?»

Бороться бессмысленно. Кристина ощутила свое полное бессилие. Гарри взял ее руки и поднес к губам. Тихо всхлипывая, он целовал их, а потом прижался мокрой от слез щекой к ее ладони.

«Надо быть доброй, надо быть милосердной», – уговаривала себя Кристина, превозмогая желание выдернуть руки. Несмотря на физическое отвращение, рассудком она сдалась, подчинилась обстоятельствам, от которых не могла защититься. «Я должна что-то сделать для Гарри, я должна заботиться о нем», – говорила одна ее часть. Другая же шептала: «Освободись, пока не поздно».