— Ax, ну конечно, конечно! Нравятся, очень нравятся! Спасибо тебе, Джонас. — Верити приподнялась на цыпочки и, изловчившись, чмокнула его в щеку. — Я очень тронута. Как здорово, что ты вспомнил о них сегодня утром.
— Не знаю, пойдет ли тебе такой оттенок, — заметил Джонас, когда они двинулись к порту. — Мне все же кажется, что лучше было бы подобрать что-нибудь под цвет глаз.
— Мне хотелось именно их. — Она запрятала сверток поглубже. Поскорей бы примерить! — Они мне пойдут, вот увидишь.
— Ну раз так, — мягко продолжал Джонас, — считай, что это мой подарок в честь нашей помолвки.
Верити резко обернулась и уставилась на его неподвижный, словно высеченный из камня профиль.
— Нет, так не пойдет.
— Что не пойдет? — переспросил он с самым невинным видом.
— Я не могу принять от тебя такого рода подарок и на таких условиях.
— Верити, — устало вымолвил Джонас, — ты уже достаточно взрослая, чтобы понимать, что в жизни все что-нибудь да значит. И ты достаточно умна, чтобы понять, что я так или иначе добьюсь своего. Тебе бы хотелось иметь эти сережки, да или нет?
— Ты же знаешь, что да, — пробормотала она, сжимая сережки в кармане. Ей очень хотелось их иметь — гораздо больше, чем когда она увидела их впервые. Они словно специально для нее созданы и должны принадлежать только ей.
— Тогда прими их, а вместе с ними и мои условия.
— Нет, так я не могу.
— А у тебя просто нет выбора. И сделай одолжение, перестань капризничать. Когда женщина ломается, она становится невыносимой.
— Ты не можешь запретить мне капризничать, если мне этого хочется. Да будет тебе известно, беременные женщины всегда раздражительны. — Верити чувствовала, что в ее доводах есть какой-то изъян, но ничего лучше придумать ни могла. Она не вернет ему эти серьги. Пусть Джонас придает своему подарку какое угодно значение — ей все равно. Сережки она от него примет, а вот что касается условий — их она принимать не обязана.
— Что мне в тебе нравится больше всего, радость моя, так это то, что ты никогда не сдаешься без боя.
— Не торопи события, Куаррел.
— Я не события тороплю — я тороплю тебя.
Спустя сорок минут Джонас уже направлял лодку прямо в маленькую бухточку у подножия скалы. Они причалили к острову, но когда, уже на суше, взбирались по крутому склону, их чуть не настиг шторм. В дверях путешественников встретил Даг Уорвик.
— Хорошо, что успели до дождя. Надвигается буря, — сказал он, принимая пакеты из рук Верити. — Вам пришлось бы торчать в городе до завтрашнего утра, а зачем терять время? Ну как, узнали что-нибудь?
К величайшей радости Верити, Джонас не воспринял замечание Дага как личное оскорбление.
— Да, кое-что прояснилось, — спокойно ответил он, не спуская глаз с Верити. — А у вас как дела?
— О, здесь такая скучища. — Даг поморщился. — Я уже жалею, что позволил Элиссе пригласить сюда Крампа, Спенсера и Ярвуда. Вчера мы весь вечер сиднем просидели из-за дождя и, похоже, успели порядком надоесть друг другу. Спенсер изводит Ярвуда насмешками; Ярвуд с Элиссой, по-видимому, находятся в состоянии междуусобной вражды. Крамп читает статьи о лекарственных травах и слоняется по коридорам. Какой-то он странный, этот парень; действует мне на нервы. Жду не дождусь, когда кончится эта неделя. Так каков будет следующий ваш шаг в исследовании виллы?
— Я собираюсь повнимательнее осмотреть западное крыло, — отозвался Джонас и, как завзятый профессионал, стал рассуждать о влиянии Леонардо да Винчи на архитектурный стиль Милана и доказывать, что отголоски этого влияния просматриваются и в планировке этого крыла виллы.
— А я и не знала, что Леонардо да Винчи был архитектором, — удивленно перебила его Верити. Джонас бросил на нее снисходительный взгляд:
— Да, насколько нам известно, он не занимался «строительством. Но Леонардо выполнил серию рисунков, которые вдохновили Браманте и других великих зодчих.
— Понятно. — Его менторский тон неприятно задел Верити, и девушка направилась к лестнице. Оглянувшись, она заметила, как в глазах Джонаса промелькнуло лукавое выражение. Сразу же стало ясно, что он просто-напросто воспользовался своим авторитетом, чтобы одержать верх.
В их спальне наверху был жуткий холод, как, впрочем, и в других комнатах старой, продуваемой всеми ветрами виллы, но по крайней мере тут хоть ванная рядом. Верити включила обогреватель, высушила влажные волосы и переоделась. Она уже собралась было спуститься вниз и помочь Мэгги Фрэмптон на кухне, как вдруг в дверь постучали.
Девушка отворила и увидела на пороге улыбающуюся Элиссу Уорвик. Усилием воли Верити выдавила из себя ответную улыбку:
— Здравствуйте, Элисса. Что вы хотели?
— Джонас с Дагом и другими отправились исследовать западное крыло. Я подумала, что настало подходящее время для разговора с глазу на глаз. Случилось нечто важное — об этом я и пришла поговорить с вами.
Верити охватила безотчетная тревога.
— Что же случилось, Элисса?
— Может быть, позволите войти? — Элисса в неизменных белых одеждах — на ней были белые шерстяные брюки и белый свитер — переступила порог, не дожидаясь приглашения. Ее светлые волосы отливали серебром, а маленькие колокольчики на ногах весело позвякивали. Верити по сравнению с ней в своих джинсах и клетчатой рубашке чувствовала себя какой-то замарашкой.
— Присаживайтесь, прошу вас. — Ничего Другого она в подобных обстоятельствах придумать не смогла. Элисса все же была ее клиенткой. — Ну а теперь выкладывайте, в чем дело.
Элисса присела у окна, сложив руки ладонями вместе и обратив на Верити взгляд, полный глубокого сочувствия.
— Разговор будет трудным для вас, но уверена, вы поймете меня правильно. Я хотела бы поговорить о Джонасе.
Верити еще больше встревожилась:
— И что же?
Элисса посмотрела в окно, собираясь с мыслями. Когда она вновь повернулась к Верити, ее расширенные глаза хранили выражение какой-то неземной мудрости или самоуверенности — одно от другого порой трудно отличить.
— Я уже рассказывала вам, что являюсь проводником духовных идей древней жрицы Сарананты.
— Ну да, я помню. — Верити старалась говорить как можно спокойнее.
— За последнее время наш контакт значительно упрочился. А сегодня она явилась мне в видении и сказала, что следует делать дальше. У меня великое предназначение, Верити. Я должна стать матерью ребенка с потрясающими, небывалыми способностями.
Несмотря на скрытую неприязнь к этой женщине, сейчас в душе Верити пробудились почти сестринские чувства.
— Вы беременны?
— Еще нет.
— Ах вот как! — Сестринские чувства вмиг покинули ее, и Верити решила испробовать другую тактику. — А чем занимается ваша Сарананта? Что входит в обязанности жрицы храма? Я слышала о них презабавные истории.