— Здесь ты права, Хонор, — наконец сказал Конн. — У меня нет никакого права диктовать тебе, как проводить вечера, верно?

— Именно так, — вымолвила она слабым шепотом.

— Проблема в том, что я хочу иметь это право, — продолжал он.

— Конн, пожалуйста…

— Мне хотелось бы, чтобы ты знала, что я буду здесь, когда дела принимают дурной оборот, как это было с Грейнджером и как это было сегодня вечером, когда этот грузовик преследовал тебя. Мне хотелось бы, чтобы ты доверяла мне, Хонор. Я хочу, чтобы ты знала, что тебе не нужно нервничать и придумывать предлоги, чтобы не видеться со мной.

Поток его слов вылился на нее грубым чувственным водопадом, который взволновалХонор. Но это не была просто гладкая любовная ложь. В этих словах была скрытая настойчивость, которая заставила ее признать их искренность. В тот момент она не была уверена, что Конн понимает тот накал страстей, с которым он говорил.

Хонор следила за ним, когда он направился к ней, увидев силу мужского желания в его пристальном взгляде. Она помнила ощущение спокойствия, исходящее от его рук, когда он обнимал ее на улице, и поняла, что хочет еще раз пережить его.

— Конн, мы так много не знаем друг о друге, — сделала она отчаянную попытку.

Он поставил бокал с бренди и коснулся впадинки у основания ее шеи необычайно чувственным кончиком пальца. Желание в его глазах было бесконечным серым морем.

— Согласен. Мы многого не знаем друг о друге. Но я думаю, сегодня настало время раскрыть правду, пусть хотя бы частично.

Каким бы ни был ее ответ, он утонул в глубинах его поцелуя.

4

Для Конна было шоком обнаружить, что он не хочет, чтобы она его боялась, что вместо этого он хочет, чтобы она ему доверяла. Дальнейшим сюрпризом было обнаружить, что он относится к ней теперь покровительственно. Его образ в сверкающих рыцарских доспехах должен был вызывать у него смех, но почему-то не вызывал. Он начинал испытывать собственнический инстинкт по отношению к Хонор, отчего ему было не по себе.

Когда Конн оказался перед дверями ее квартиры сидящим в машине, поджидая, чтобы посмотреть, кто привезет ее домой, он наконец-то признал, что у него проблема, к решению которой он совершенно не готов.

Он планировал быть тем, кто будет плести паутину, но не ожидал опасности запутаться самому в тонких липких сетях. Он никогда не сможет быть достаточно объективным, чтобы выяснить правду, если потеряет контроль над собой и над ситуацией.

И вот сегодня вечером казалось очень важным, чтобы он вернул себе контроль над событиями, а заодно удовлетворить опасное желание, которое угрожает подорвать его изначальные цели.

«Да, — говорил себе Конн, чувствуя ответ на дрожащих губах Хонор, — именно это я сегодня и делаю. Просто возвращаю себе контроль».

Ее губы были мягкими и теплыми. Он хотел сокрушить их своими, точно так же как хотел подмять ее тело на вышитом покрывале ее постели. Неуверенность в ней быстро перерастала в страсть. Он обнимал женщину, которая хотела его, даже не осознавая этого. Он почувствовал ее желание, и его страсть взмыла ввысь.

— Все хорошо, дорогая, — выдохнул он, когда отнял губы от ее рта, чтобы вкусить теплую сладость ее горла. — Просто выбрось все из головы. И пусть это произойдет. Я буду с тобой и позабочусь обо всем.

— Конн, — прошептала она дрожащим голосом, — мне нужно время. Сейчас я ни в чем не уверена.

Он легонько коснулся ее шеи, а большими пальцами приподнял ее подбородок так, чтобы она встретилась с ним взглядом.

Его взгляд выдавал желание и в то же время был насторожен.

— Я — тот мужчина, который оказался здесь, когда ты в нем нуждалась, помнишь? — сказал он ей тихо. — И я был тебе нужен сегодня вечером. Мы нужны друг другу. У меня нет привычки сидеть в автомобиле перед дверью квартиры женщины, чтобы посмотреть, кто ее привезет домой. Я пробыл тут почти два часа, пытаясь представить, как я справлюсь с соперником.

— И что… что бы ты сделал, если бы я оказалась не одна?

Он зарычал и с силой прижал ее к себе.

— Не спрашивай. Хотя обнаружить, что тебя преследуют в пикапе, было скорее шоком. Мне не нравится, что ты живешь одна. Это опасно.

— Да, знаю. — Она сказала это в его темную рубашку, и Конн понял, что она имела в виду и его наряду со случайными хулиганами в черных грузовиках.

— Не бойся меня, Хонор.

Конн не знал, как сломить ее недоверие, но почувствовал, что ему нужно прикоснуться к ней более интимно. Запах ее был соблазнительным, манящим, полным нежных обещаний.

— Я не смогу устоять перед тобой, если бы даже захотел попытаться. И даже не хочу пытаться, — сказал он сквозь зубы.

Его ладони скользнули по ее спине к округлым бедрам. Она что-то тихо сказала ему в рубашку, когда он крепче прижал ее к себе.

По тому, как она напряглась, а затем расслабилась, Конн понял, что теперь она знает, насколько он возбужден.

— Конн, нам нужно поговорить…

Ее голос был прерван его поцелуем.

— Утром, — пообещал он, когда оторвался от ее губ. — Мы поговорим утром. Мы уладим все утром.

— Правда?

Ее глаза были вопрошающими сияющими озерами, в которых мужчина мог утонуть.

— Пожалуйста, верь мне, Хонор.

«Неужели это я прошу женщину верить мне», — рассеянно подумал Конн. Завтра, когда будет более здравомыслящим, возможно, он будет шокирован этими хриплыми словами. Но сейчас он страстно желал только утвердительного ответа.

— Я могу доверять тебе, Конн Ландри?

Он поднял ее на руки.

— Да, ты можешь мне доверять!

Клятва была произнесена с такой уверенностью, что удивила его. Казалось, она поверила его суровому обещанию.

Она обвила руками его шею, и ее тело было готово сдаться ему, став еще теплее и нежнее, чем он воображал.

Конн не стал включать света в ее спальне. Бледный свет из коридора давал достаточное освещение. Осторожно поставив ее на ноги, он нащупал застежку светло-пурпурного платья. Когда она прислонилась к нему, ее голова прижималась к его плечу, и он удивлялся, что случилось с его обычно уверенными руками. Его пальцы никогда так прежде не дрожали.

Казалось, прошла вечность, пока шелковое платье не поддалось и не упало пенной массой к ее ногам.

— Хонор, — тихо и немного удивленно произнес он, легко поглаживая ее плечи и проводя рукой вниз по выпуклостям ее грудей.

Он коснулся кружевного края ее лифчика, скользнув одним пальцем под него, и нашел там ее затвердевший сосок.

— Хонор, я так сильно хочу тебя.

Она произнесла его имя ему в плечо, впившись ногтями в материю его рубашки.