— Это не было подстроено! — запротестовал Эдуард. — Все получилось неожиданно для меня самого!
Виктория усмехнулась:
— Да мне наплевать, было подстроено или это импровизация чистой воды. Я подобных вещей не прощаю! Считай, что твоя карьера окончена! Это я тебе устрою! Поверь — мой голос кое-что значит. Тебя теперь даже на «кушать подано» не возьмут!
— Дорогая, но послушай… — забормотал Эд.
Барбара вспыхнула: боже, как он унижается перед ней! О ничтожный, жалкий тип!
— Правильно! Да его и в массовку брать не стоит! Мой папа всегда говорил, что у него нет никакого таланта! — вставила Марианна. — Эдуард выезжает только на том, что между ног болтается!
— Вот это точно! — согласилась Виктория. — А еще на Голливуд замахивался! Хрен тебе, а не мировая слава! Будешь играть в каком-нибудь орловском драматическом театре! Или собачек в ТЮЗе! — И окончательно припечатала Эдуарда: — И вообще про таких, как ты, говорят: «Умишко и херишко с гулькин нос!»
На Эдуарда было больно смотреть. Он хватал ртом воздух, как рыба, попавшая на берег.
— Что, правда не нравится? — обрадовалась Марианна. — А хотите, я вам еще правду расскажу?
— Ой, не надо! — взмолилась Зоя.
Но Марианну было уже не остановить:
— Однажды, еще в самом начале семейной жизни, уехала я на курорт, ну… в одну больницу… Полечиться. Вернулась раньше обещанного, без предупреждения, думала сюрприз этому гаду устроить! Захожу в квартиру, и что я вижу?! Он в постели, прикован к изголовью наручниками (такие голубые, с пушком — гадость!), а рядом с ним белобрысая толстозадая девица! И он ей кричит: «Сделай со мной что-нибудь!» Ну, думаю, сейчас я тебе сделаю! Что-нибудь… «Всем — здрасьте, — говорю, — а тебе, белобрысая блудница, отдельный привет! Кстати, я как раз из сумасшедшего дома! Меня отпустили ненадолго!»
— И что вы с ним сделали? — заинтересовалась Виктория.
Марианна хмыкнула:
— Взяла здоровенный тесак на кухне и минут тридцать водила ему сами понимаете где… И орала, что отрежу все, на хрен. Толстозадая смоталась, не выдержав драматизма происходящего, а этот так и бился в истерике, скованный наручниками, ох и смешно было!
— Ну, судя по всему, не отрезала. Пожалела. И может быть, зря, — усмехнулась Виктория. — Таких, как он, надо наказывать! И я даже знаю как!
— Как? — заинтересовался Чувалов.
— Кастрировать! — рявкнула Виктория так, что все присутствующие особи мужского пола содрогнулись.
— Вы в своем уме?! — закричал Эдуард.
От волнения голос его сорвался, и он, что называется, дал петуха — закончил на тонкой ноте.
* * *
Зоя вздохнула: ну что это такое, в самом деле… Безобразие… Почему она должна выслушивать гнусности об актерах и их любовницах?
Она посмотрела на Барбару: какое у нее печальное, усталое лицо… Надо избавить ее от этого фарса. Зоя задумалась: а что, если… В конце концов, почему бы и нет?!
Решительно и громко (сама от себя не ожидала!) она заявила, что новогодняя ночь заканчивается, грядет рассвет и пора бы дорогим гостям расходиться, тем более что хозяйка дома устала.
Марианна с вызовом ответила, что, поскольку она еще ничего не решила, всем надлежит оставаться на своих местах.
— Ну тогда извините, — очень спокойно сказала Зоя и решительно направилась к ней.
Та предупредила, что будет стрелять.
Зоя улыбнулась: как угодно!
Она шла к Марианне, завороженно глядя на пистолет в ее руках, не слыша криков, не думая об опасности.
Она приблизилась к смерти очень близко, так, что ствол уткнулся ей в грудь, и отвела руку Марианны.
Присутствующие, застыв от ужаса, наблюдали за ее безрассудством.
Не растерялся только один человек (зря, что ли, смотрел фильмы о Бонде?). Иван бросился к Марианне и вырвал у нее пистолет. В общем, повторил свое геройство на бис.
— Дважды Герой Советского Союза, — сказал Чувалов после того, как Иван спрятал пистолет себе в карман. — Молодец, Ваня! Хороших мужиков в Лос-Анджелесах делают!
Сцена была торжественная — к Зое бросилась Барбара и принялась ее бранить-обнимать-целовать, Соня от избытка чувств и впечатлений крепко сжала руку Чувалова, а Марианна разрыдалась, поняв, что лишилась своего самого веского аргумента — оружия.
Впрочем, переживала она недолго. В ее бедную голову пришла новая идея, и она достала из сумки пузырек с кислотой, секунду задумчиво вертела его в руках, очевидно, прикидывая, чья физиономия достойна быть первой, однако потом спрятала его обратно:
— Да и ладно! Живите! Пользуйтесь моей добротой!
Виктория тут же не преминула «воспользоваться» и заявила, что, ежели веских аргументов (как то: пистолета, пулемета или же серной кислоты) у оппонентов более не имеется, то она, пожалуй, пойдет себе из этого гостеприимного дома куда подальше.
— А шубу, — добавила она, — так и быть, вам оставлю. Хотите, почистите и носите, от щедрот моей души!
Эдуард попытался увязаться за ней, но Виктория смерила его взглядом, от которого можно было скончаться на месте.
— Ну до чего неприятная баба! — сказала Марианна, когда за Викторией захлопнулась дверь.
Эта реплика почему-то вызвала у Барбары дикий хохот. Она смеялась просто до колик, пока из этого состояния (то ли действительно спасительного веселья, то ли истерики) ее не вывела Зоя.
Она зашептала ей на ухо что-то ободряюще-нежное — про то, что никому не даст ее в обиду и что теперь все будет хорошо. Бася кивнула, хотя ей казалось, что хорошо уже не будет никогда.
— Ой, смотрите! — вскрикнула Марианна, указывая рукой в сторону окна. — Этот белый, который все время за нами наблюдал, доволен, что все живы. Улыбается и крыльями машет! И даже похвалил меня за благоразумие, сказал, что я хорошая, добрая девочка!
— Конечно, вы хорошая, — сказала Зоя. — Вы идите домой, Марианна, отдохните, выспитесь. Завтра все наладится и начнется новая жизнь!
Марианна задумалась, и вдруг в ее лице появилось какое-то озарение:
— Я поняла! — воскликнула она. — Теперь я все поняла! Того Эдуарда — настоящего и правильного — больше нет! Может быть, он умер или его украли инопланетяне, а этот — другой! Влез в его тело и им притворяется!
Она с ненавистью посмотрела на Эдуарда и даже топнула ногой.
— Убить бы его, растереть в порошок, оторвать пару конечностей…
Эдуард на всякий случай отодвинулся от бывшей жены подальше…
— Но только зачем? Зачем он вообще мне нужен? — Последнюю фразу Марианна произнесла весьма осмысленно, озадачив присутствующих. — Писательница, забирай! Дарю! — великодушно объявила Марианна.