— Мне нечего бояться, потому что я ни в чем не виновата перед тобой! — отрезала Вера.
— А как ты объяснишь присутствие этого… — Павловский запнулся.
— Меня зовут Сергей! — усмехнулся Степанов.
— Откуда он взялся? — хмыкнул Павловский. — И как давно, позволь узнать?
— Откуда взялся? Из Петербурга! — Вера вздохнула. — Не знаю, с чего начать… А впрочем, что там выдумывать… Видишь ли, дело в том, что позавчера я летала в Петербург.
— К нему? — вспыхнул Павловский.
— Нет. К сыну. Если ты еще помнишь, у нас там живет сын. Я пробыла у Олега совсем недолго, в тот же день вернулась в Москву. В аэропорту произошла досадная путаница с багажом — мой саквояж попал к этому мужчине, а его ко мне. Сегодня он пришел ко мне, чтобы забрать свои вещи.
— И ты думаешь, я поверю в эту белиберду? — Павловский стукнул кулаком по столу.
— Это твое дело! — сказала Вера.
— Она говорит правду. Именно так все и было! — вставил Степанов. — Я действительно пришел сюда за своими вещами!
Павловский оглядел накрытый стол, задержался взглядом на бокалах с вином и хмыкнул:
— А ты, значит, для себя сообразила ужин на две персоны и вырядилась в вечернее платье?
— Ужин организовал Сергей. Предположу, что ему стало жаль женщину, которая встречает Новый год одна. А платье… Надела для себя, чтобы хоть как-то поднять настроение. Как видишь, все очень просто, — улыбнулась Вера.
— А почему ты вдруг полетела к Олегу? Ты вроде не собиралась?! — усомнился Павловский.
— Захотела его увидеть! — растерялась Вера.
— Как интересно! Порыв сентиментальности, да? — хмыкнул Павловский.
Она горько усмехнулась:
— У тебя, конечно, такого не бывает…
Ей и раньше часто казалось, что они разговаривают друг с другом на разных языках. Как будто Павловский с Марса, а она, скажем, с альфы Центавра, и в силу этого они не могут прийти к взаимопониманию; или так — они стоят на разных берегах реки, она кричит ему что-то со своего берега, а река и ветер заглушают ее голос; так было всегда, но в последние годы расстояние между их планетами — или берегами — увеличилось до полной неспособности услышать друг друга.
От размышлений ее отвлек Павловский, который прокричал со своего берега:
— Какая-то нестыковка в вашем сценарии, ребята, уж извините! К примеру, я теперь понимаю, почему, когда я тебе сказал, что не смогу приехать на Новый год, ты не стала меня уговаривать! Хоть бы для приличия попросила! Не приезжает муж, ну и ладно! Пустяки! Тебе и лучше! Быстро нарисовался этот смазливый хмырь, — Павловский кивнул на Степанова, — который, кстати, явно моложе тебя!
— Полегче, — спокойно сказал Сергей Степанов, — могу и морду набить. Хамам — без очереди.
— Молодой человек, а вас бы я попросил заткнуться! — отрезал Павловский.
— Сережа, пожалуйста, не надо! — Вера умоляюще посмотрела на Степанова.
Он пожал плечами:
— Ну, если ты меня просишь…
— Кстати, дорогой! — Вера лучезарно улыбнулась, обращаясь к мужу. — К тебе недавно приходили.
— Кто? — спросил Павловский.
— Девушка. Красивая, несчастная. Твоя любовница.
Павловский занервничал:
— Какая любовница… Ты шутишь?
Вера вздохнула:
— Какие шутки! Да вот и Сергей Степанов может подтвердить! Дорогой, советую тебе не отрицать очевидное — не ставь себя в глупое положение.
— Зачем она приходила? — мрачно поинтересовался Павловский.
— Поздравить тебя с наступающим или испортить нам с тобой Новый год — я не знаю. Да и так ли это важно? Извини, мы ее отправили к какому-то Дмитрию. Надеюсь, он в отличие от тебя порядочный мужчина и с ним девочке повезет!
— Вера, но ты понимаешь, что это все глупости! — сказал Павловский. — Какая-то девчонка нафантазировала всякой ерунды, раздобыла у ассистентки мой адрес, заявилась ко мне домой — фанатка или психопатка… Не стоит принимать всерьез!
— Ну да, — кивнула Вера. — Дежавю, кажется, когда-то я это уже слышала. Впрочем, неважно. Кстати, твоя девушка предположила, что у тебя теперь другая любовница.
На минуту Павловский растерялся, потом уверенно ответил:
— Что за чушь? Как видишь, я приехал встречать Новый год домой. К тебе.
— Действительно! — усмехнулась Вера. — Хотя я так и не поняла почему? Ты вроде не собирался в Москву?
— Обстоятельства изменились! — пожал плечами Павловский.
— Ясно. У меня тоже изменились, — спокойно сказала Вера.
— Я вижу твои обстоятельства! — с иронией заметил Павловский. — Для тебя, по всему видно, они сложились весьма удачно!
— Павловский, не унижай меня, сделай милость, — устало сказала Вера. — Сначала мне названивали подружки твоей подружки, потом она сама сюда заявилась, потом зачем-то пришел ты пешком из Праги и требуешь каких-то объяснений, которые опоздали как минимум на несколько лет. Сережа, зачем все это?
Павловский молчал. В наступившей тишине раздался звонок его мобильного телефона, но он не спешил ответить на вызов.
Вера иронично заметила:
— Может, стоит ответить? Вдруг тебя еще кто-нибудь потерял?
Павловский демонстративно отключил телефон.
Она собиралась было спросить, не хочет ли он снять следующий фильм в жанре плаксивой мелодрамы — не пропадать же такому жизненному опыту, но воздержалась — было неловко перед Сергеем Степановым, ему-то зачем их семейные сцены?
«Павловский похож на чайник — снаружи спокоен, а внутри, видимо, закипает! — улыбнулась Вера. — Странно, что я могу думать о происходящем с юмором… Хотя, может, это как раз и есть настоящее отчаяние?!»
— У тебя подозрительно спокойный вид, дорогая! — сказал Павловский. — Ты, оказывается, чудесная актриса! Не хочешь у меня попробоваться на роль? У тебя такой вид… как будто тебе все равно!
— Мне действительно все равно, — ответила Вера.
И тут закипающий чайник вскипел.
Павловский вообще отличался крутым нравом — при случае мог запустить чашкой в стену или бросить об пол телефонный аппарат. Вера старалась не обращать внимание на его вспышки гнева, шутила в такие моменты, что «гений гневается», и пережидала их, как стихию.
На сей раз ему под руку подвернулся хрустальный фужер. Запустив им в стену, Павловский взревел:
— Ну хватит, надоело! Пусть твой дружок убирается отсюда!
На что Сергей Степанов спокойно ответил, что он никуда не уйдет, пока его не попросит об этом хозяйка. Отказ разгневал Павловского, вне себя, он крикнул Степанову, чтобы тот убирался вон.