Броня начала впадать в панику:
— Что-то не так?
— Все в порядке, — улыбнулся Петр и деликатно, явно стараясь не обидеть ее, добавил: — Но я бы кое-что изменил в твоем облике, ну так… чуть-чуть.
— Я пыталась, но у меня ничего не получилось. Я, видишь ли, ничего не понимаю в этих дамских штуках.
Он рассмеялся:
— А ну-ка поехали!
— Куда?
— Будем из тебя принцессу, нет, королевну делать!
Броня запричитала — может, не надо, но Петр опять сказал «особенным» мужским тоном, которому она не могла противостоять, что возражения не принимаются. Раз — молчать, два — идти за ним в машину.
Он привез ее в блестящий салон красоты. Броне даже заходить туда было страшно, но Петр вел ее за руку и подбадривал.
В салоне их встретил манерный молодой человек, такой стильный, что Броня испугалась еще пуще, кажется, даже краской залилась. Выяснилось, что это Влад, ведущий стилист, он же хозяин салона, старый Петин знакомый.
Петр подвел ее к Владу:
— Старик, из этой прекрасной девушки нужно сделать еще более прекрасную.
Влад, который до сего момента жевал жвачку, перестал двигать челюстями и замер, уставившись на необычную клиентку. На время из его речи исчезла манерность, кокетливые грассирующие интонации, и он спросил как нормальный человек:
— Что с ее головой?
Броня покраснела.
Петр, видимо, испугался, что она начнет рассказывать о своих драматических перипетиях, и быстро пояснил:
— Болезнь. Скарлатина, или это… корь!
Влад с сочувствием кивнул:
— Бедняга! Ничего, подберем симпатичный парик.
Броня застенчиво попросила, чтобы Петр вышел, ей почему-то была невыносима мысль, что он будет стоять и смотреть, как ее разукрашивают.
Влад оказался настоящим мастером — все, что он делал: красил ей лицо, корректировал брови, подбирал парик, — он делал легко, не ходил, а летал по салону, словно пританцовывая, взмахивал руками с театральным изяществом. Все время, пока над ней колдовал Влад, Броня сидела с отсутствующим видом, боясь взглянуть в зеркало.
Действо продолжалось около часа, наконец Влад позвал Петра и предложил Броне оценить результат. Но Броня посмотрела не в зеркало, а в Петины глаза, и себя — новую — увидела в них. Кроме ее нового отражения, там были удивление и восторг.
— Ну ты даешь, старик! Не ожидал! — восхищенно протянул Петр.
Влад самодовольно хмыкнул:
— Фактура хорошая, мы и не из такого положения выходили!
Петр поцеловал ей руку и развернул ее кресло к зеркалу.
Броня долго смотрела, не веря глазам… Неужели эта загадочная незнакомка — она?! Красная помада, черное каре с челкой делали ее похожей, нет, даже не на кинозвезду, а на ту женщину, какой она всегда мечтала быть, но у нее для этого не хватало вкуса, опыта, а главное, смелости. Она как будто встретилась с собой настоящей.
— Старик, образ прекрасен, но не закончен, нам нужна твоя помощь в плане экипировки прекрасной дамы! — сказал Петр.
Влад с пониманием кивнул и снарядил им «в помощь» свою ассистентку Людмилу.
В торговом центре Людмила с Петром подбирали для Брони одежду и аксессуары. На «экипировку» было потрачено несколько часов и, как подозревала главная героиня шопинга, большое количество денег. Кстати, Броня яростно пыталась донести до Пети мысль, что ей крайне неловко пользоваться его добротой и банковской картой, но он решительно заявил, что она может считать эти подношения, во-первых, жестом доброй воли, во-вторых, новогодним подарком, и, в-третьих, по сложившейся традиции это опять не обсуждалось!
Когда Петр нес к машине многочисленные коробки с одеждой и обувью, Броня чувствовала себя персонажем голливудского фильма. Происходящее напоминало романтическое синема или сказку про Золушку, только в роли доброй феи выступал симпатичный молодой человек, а вместо кареты золушку ждал большой черный джип.
В карете, то есть в машине, Золушке преподнесли еще один подарок. Петр протянул ей коробочку, сказав, что к ее новому облику необходим подходящий аромат. Она достала флакон, который сам был предметом искусства, раскрыла его и вдохнула. Парфюм был пряным, сложным, плотным, идеально подходящим для зимы. Петр сам нанес ей его на запястья и шею. Броня укуталась в него, как в манто. Аромат заполнил салон, а его шлейф был таким длинным, что, кажется, тянулся за автомобилем по всем улицам, по которым летел Петин джип.
— Вот теперь порядок! — кивнул Петр. — Тайна, недосказанность, интрига! Запах женщины!
Из всего купленного Петр выбрал для нее красное платье с широким поясом и замшевые сапоги на высоких каблуках. В таком виде Броня отправилась на выставку.
Они шли по залам, рассматривая картины. В какой-то момент Броня увидела их отражение в зеркале и вздрогнула — неужели эта тоненькая черноволосая девушка в ярком платье, которая уверенно идет под руку с симпатичным высоким мужчиной, имеет к ней отношение?
В конце вечера Петр наклонился к ней и прошептал:
— Ты здесь самая красивая! Ты похожа на Ванессу из моего любимого фильма «Девушка на мосту».
Броня пожала плечами:
— Я не видела.
Петр улыбнулся:
— После выставки поедем ко мне на дачу, я тебе покажу!
На участке росли березы и сосны. Во дворе, прямо перед домом стояла огромная ель. Петр пояснил, что они каждый Новый год украшают ее игрушками.
«А Новый год мы всегда отмечаем на даче. Это традиция. Такая же, как оливье и шампанское!»
Большой двухэтажный дом оказался красивым и уютным. Петр разжег огонь в камине, сварил глинтвейн, принес сыр, фрукты, конфеты. Броня смеялась и налегала на еду. Кстати, даже Петр удивился ее аппетиту: «Ну ты даешь, как будто тебя двадцать лет не кормили, давай отъедайся!»
Броня хотела сказать Петру, что благодаря ему к ней теперь возвращаются утраченные радости и привычки, но постеснялась. Хотя это была правда — Петя словно включил внутри нее какую-то энергетическую лампочку, отчего стало светло и тепло. А раньше она будто спала, долго-долго, и только теперь поняла, что, оказывается, может быть иначе.
За окном шел снег, а они сидели в гостиной и смотрели фильм о чужой прекрасной любви. Вино пахло имбирем и корицей, оно согревало и веселило. Броне было так хорошо, что она и не заметила, что фильм кончился. Петр положил голову ей на колени, она взъерошила ему волосы. Он поцеловал ей руку, но не коротко, как в машине, когда вручал духи, а несколько раз, поднимаясь губами от запястья к локтю, касаясь всех тайных, чувственных зон, отчего она сразу зарделась, запылала, ей стало нестерпимо жарко и захотелось и смеяться, и плакать.