– Дорогая Валентина…
– Адамовна, – подсказал Мефодий Сидорович.
– Не надо! – остановил друга Николай. – Адамовна – это когда человек уже… пожилой, скажем так. А Валентина… Валюша… Валенька… Валенька! Позвольте мне преподнести вам маленький подарочек. Вот!
И Николай протянул имениннице большую коробку, перевязанную лентой. Никто не понял, что в этой коробке лежит, но все шумно захлопали и потянулись за своими подарками.
– Николай! – прижала коробку к груди Валентина Адамовна. – Вы! Вы просто… Чудо! Волшебник! Кудесник! А что там?
– Откроете, когда вечером останетесь одна, – таинственно улыбнулся Николай.
– Небось упаковка туалетной бумаги, – не смогла сдержаться Павлина Марковна.
– Ах, шутница! – весело захохотал Николай и поднял рюмку. – Так выпьем же за Валюшу!
Выпить все согласились. И тут же гости стали подниматься по очереди и дарить свои подарки.
– Валенька! Это вот тебе, Валенька! – со слезами счастья на глазах вскочила Верочка Пичугина. – Чтобы наши детки жили долго и счастливо, мы дарим тебе… Дарим вам микроволновку! Я уже смотрела, она очень хорошо впишется в комнату Машеньки и Володи.
– Валентина, а мы тоже! Мы тоже с подарком! – верещала Наташа вместе с Михалной. Правда, Михална не стала подниматься. Она устроилась рядом с Николаем и теперь боялась пошевелиться, чтобы кто-нибудь не занял это местечко. К тому же она не особенно слушала, о чем там говорили гости, она накладывала Николаю красную рыбку и вовсю с ним кокетничала. А поскольку хозяйка была занята тостами и подарками, для Михалны это проходило безнаказанно.
– А я эту рыбку не так делаю, – качала Михална кудрявой головой. – Вот прямо сегодня сделала. И запросто могу угостить.
– Пока ейный мужик в командировку укатил, – тут же вставила свои пять копеек Павлина Марковна. – Седни можно.
– Ты за своим следи, – рыкнула на нее Михална. – Вон он уже уснул у тебя, сейчас на колени к Машеньке свалится! Николай, а вот я еще вам и салатика хочу предложить.
– Из ваших рук – что угодно, – склонялся к ней угодливый кавалер.
Гости порадовали. Подарки были объемные, дорогие и нужные. Так, во всяком случае, говорили сами дарители. Валентина не могла оценить – сквозь плотную подарочную бумагу ничего не было видно.
– А муж-то чего сидит? Аль все деньги пропил? – хихикнула Павлина Марковна, после того как преподнесла имениннице маленькую ступку для кофе. – Иль у вас не водится, чтоб муж жене дарил? А у нас вот Иван Иваныч меня балует.
– Когдай-то я тебя баловал? – зарычал грозный Иван Иваныч. – Бабу нужно в кулаке держать, во как!
И он сжал сухонький кулачок до дрожи.
– Что ж вы так напыжились, вас же сейчас инсульт хватит, – переполошилась хозяйка. – Моня! А ведь и правда, ты-то еще ничего не подарил.
Мефодий Сидорович торжественно поднялся и покраснел.
– Любимая моя… супруга! – выдохнул он и надолго замолчал.
Все замерли в ожидании.
– Я тебе никогда не дарил таких… вещей. Но! Тут вот… накопил и… и позволил!
С этими словами он полез в карман, вытащил платок, а вместе с платком из кармана выпала фотография.
– Это чегой-то?! – тут же сорокой подскочила Павлина Марковна и подхватила фото. – Мамочки светы… Вот так подарочек.
На фото во весь рот улыбалась молоденькая красавица.
– Ты глянь, а на обороте-то чего? – вертела во все стороны фотографию любопытная Павлина. – Иван Иваныч, почитай-ка, я без очков не вижу ни хрена.
– Дай я сама, – выдернула у нее из рук фотографию Валентина. – Верочка, почитай.
Верочка быстренько пробежала строчки глазами и пожала плечиками.
– Я тоже… как-то… не слишком вижу…
– Да чего вы, в самом деле, – забрал фото Николай. – Читать, что ли, разучились? Тут написано: «Моему любимому Моне от Ириш…» Нет, я такое тоже читать не умею.
На Мефодия Сидоровича страшно было смотреть. Он стоял красный как рак, мял в руках какой-то большой, красочный конверт и не знал, куда от стыда деться.
– Валюша… я не знаю, как она… откуда это… – растерянно смотрел он на супругу.
– А чего там? – жевала салат Валентина Адамовна. – Маша! Подай очки, вон они у меня лежат… Ну где ты ищешь? Вон же они!
Маша сознательно долго несла очки. Ей было жалко свекровь. Это надо же, что Мефодий Сидорович учудил! При всех! Какой позор!
– И чего здесь? – вооружилась очками Валентина. – Ага… «Моему любимому Моне от Иришки. Люби и помни». Все слышали? Вот так! Мой Моня самый лучший слесарь! Ему даже фотографии дарят признательные клиенты. Давайте выпьем за моего супруга. Николай, налейте мне вон того вина, поухаживайте за дамой!
Гости в изумлении стали наполнять рюмки и, как могли, поддерживали хозяйку.
– Вот моей маме тоже ученики всегда свои фотографии дарили, – громко произнесла Верочка. – И ведь такого, бывало, напишут! И любимой, и любименькой! А один мальчишка вообще хотел на ней жениться.
– А вот если бы я… – начала было Павлина Марковна, – если бы я у своего мужа такую прелесть нашла, я бы…
– Чего бы ты? – уставилась на нее Валентина. – Убила бы?
– Ну? – грозно повернулся к жене всем телом Иван Иваныч. – Чего бы было?
Павлина Марковна угасла, стушевалась, но нашлась:
– Я бы очень огорчилась.
– Это в день-то рождения?! – всерьез удивилась Валентина. – Ну, извините! Мне сегодня некогда огорчаться.
– Валюша! – прорвался наконец Мефодий Сидорович. – Я компьютер купил. Ноутбук. Я сам накопил. Чтобы тебе в Интернет выходить, про помидоры всякие переписываться… Чтобы мы вместе…
– Ну вот! Я же говорила! – весело заиграла глазами Валентина. – Сокровище мое! Дай чмокну!
И она звонко чмокнула мужа в висок.
– Компьютер у Володи в комнате спрятан, а вот документы. Завтра и подключим.
– Да бог с ним, пусть стоит, куда нам торопиться. Вот ребята переедут, и подключим, – отмахнулась от дорогого подарка именинница.
– Мам, ну так, может, хоть посмотреть сходишь? – не выдержал сын.
– Конечно, схожу! Гости уйдут, и я посмотрю. Чего сейчас всем из-за стола, что ли, вылезать? Дорогие гости, выпьем за подарок!
– Мама! – попыталась вразумить свекровь Маша, но та уже переключилась на гостей.
– А теперь танцы! – подскочил Володя, желая заполнить некрасивую паузу. – Сидеть строго запрещается! Будем штрафовать! Мужчины приглашают дам!
И веселье началось по новой.
Татьяна все не приезжала, и поэтому за Николаем вовсю ухаживала Михална. Однако Валентина ей не очень позволяла.