– За пятьдесят. Но у него было здоровое сердце. И среди нас есть врач, – пояснил я этому остолопу.
– Ясно. Но вы не трогали ничего в доме?
– Ничего. Наш дом занесен снегом, и отсюда никто не выходил. Когда вы сможете приехать?
– Я сейчас уточняю ваши координаты. Боюсь, что если ваш дом в Честер-Сити, то добраться до вас будет трудновато. Сейчас в вашем районе сильный ветер и снег. Но мы, конечно, сразу вышлем нашу группу. Вы не могли бы сообщить имя и фамилию погибшего? А также вашу фамилию, если можно.
Это был самый неприятный момент. Я посмотрел на остальных. Газеты устроят такую вакханалию! Но сообщить имя погибшего было необходимо.
– Только прошу вас пока не информировать журналистов.
– Разумеется. В такую погоду они вряд ли доберутся.
– Его звали… Дело в том, что погибший был… В общем, это посол при дворе Ее Величества господин Джапар Султанов.
– Как вы сказали, сэр? – Голос у дежурного стал совсем другим.
– Вы правильно услышали. Убит посол нашего государства, – подтвердил я офицеру, – и мне нужно, чтобы вы приехали как можно быстрее.
– Я все понял, сэр. Простите, кто говорит?
– Это его сын. Я могу оставить вам и номер моего мобильного телефона.
– Конечно, сэр, если это возможно.
Я продиктовал им номер моего телефона.
– Извините меня, сэр, – сказал дежурный, – но мы обязаны сообщать о подобных случаях в наше Министерство иностранных дел. И в Скотленд-Ярд. Слишком необычный случай. Вы уверены, что в дом не мог залезть никто из посторонних?
– Абсолютно уверен. Мы закрыли все двери и окна. Когда вы сможете приехать?
– Сейчас одиннадцать часов вечера, – ответил дежурный. – Мы немедленно свяжемся с центральным офисом Скотленд-Ярда. Но вы должны понять ситуацию. Сегодня Рождество, поэтому многих людей мы просто не сможем найти. Я обязан обо всем доложить нашему руководству.
Как только он услышал, что погиб посол, сразу понял, что нужно звонить руководству. Интересно, какое руководство и когда он найдет в такую ночь? Только завтра утром. Неужели придется ждать до утра?
– Я все сделаю, сэр, – заверил дежурный, – держите телефон включенным. Если понадобится, мы вышлем к вам вертолет.
Я убрал аппарат в карман.
– Что он сказал? – поинтересовался Салим Мухтаров.
– Пообещал прислать вертолет, – разочарованно ответил я.
– Какой вертолет? – не понял Мухтаров.
– Летающий, – зло пояснил я.
– Давайте наконец выйдем из этого кабинета, – предложила Рахима. – Я не хочу больше здесь находиться. Извините, но не хочу. – И она первой выбежала из кабинета.
За ней вышла Лена. Потом Тудор увел Гулсум. Я посадил маму на стул, рядом с диваном, и сам сел в кресло. Перед тем как выйти, Мухтаров хотел взять свой бокал коньяка. Даже протянул за ним руку, но, вероятно, вспомнив, что здесь произошло, посмотрел на меня, покраснел и быстро вышел. Мы остались с мамой вдвоем. У нее было серое лицо. Она устало смотрела на меня.
– Ты думаешь, это сделал кто-то из присутствующих? – спросила мама.
– Никто чужой не мог.
– Я тоже так думаю. – Ей было трудно говорить.
Вскоре вернулась Гулсум с лекарством и стаканом воды для нее. Почти силой заставила мать принять какую-то таблетку. В доме была неплохая аптечка. Внезапно я подумал, что убийца мог ею воспользоваться. Но поразмыслив, я отказался от этой версии. Вряд ли там мог храниться сильнодействующий яд. А в бокале коньяка оказался именно такой яд, в этом не было никаких сомнений. Если бы я знал, откуда мог взяться этот яд?! Сидя в кресле, я пытался рассуждать. Итак, подозреваемый номер один – это все-таки Салим Мухтаров. И дело не только в его жене. Потрясенный случившимся, я не сразу вспомнил об акциях комбината, который находился в доверительном управлении моего отца до тех пор, пока он не вернет долг в шестьсот пятьдесят тысяч долларов. Теперь, после гибели отца, акции автоматически переходили к Мухтарову вместо денег, делая его реальным владельцем акций.
А вдруг Салим Мухтаров каким-то образом узнал, что мой отец сумел найти деньги и хотел вернуть ему долг? Это означало, что пять процентов акций останутся у отца и плюс столько же, которые он собирался выкупить. Если верить моему отцу, он мог получить как минимум десять миллионов долларов. А мой отец никогда не ошибался в таких расчетах. Тогда выходило, что цена его убийства – десять миллионов долларов. Или даже больше. За такие деньги Мухтаров мог пойти на любое преступление.
Или все-таки дело в измене его жены? Неужели он ее по-настоящему любит? Мне трудно понять логику таких мужчин. Я женился на молодой девушке, которая никого не знала, кроме меня. Ведь Салиму наверняка было известно, что его супруга имела до него не одного мужчину. И ему все равно? Или он смог забыть обо всех ее предыдущих мужчинах? Нет, я, конечно, был не прав. А разве я сам не встречался много раз с замужними женщинами и вообще с проститутками? У них мужиков было не меньше, чем у Лены. Правда, никто не заставлял меня на них жениться. Вот в чем разница. Если кто-то трогает жену Мухтарова, то это уже оскорбление его чести, за это он мог и убить.
Насчет акций Мухтаров все знал. Насчет жены – мог догадываться. Если я правильно рассуждаю, то ядом он должен был запастись заранее, привезти его с собой. И тогда он становится не только первым подозреваемым, но и реальным убийцей. Я сжал кулаки и оглянулся на мать. Если будет доказана вина Мухтарова, я его убью. Специально найму профессионального убийцу, чтобы он уничтожил этого бизнесмена. Но у меня пока не было уверенности насчет Мухтарова.
Вторая подозреваемая – Лена Сушко. С одной стороны, она встречалась с моим отцом, была с ним близка. Но с другой – это еще ни о чем не говорило. Да, любовницы предают мужчин чаще других. Но зачем? Зачем ей могло понадобиться убить моего отца? Судя по ее утробному урчанию, он вполне мог доставить ей удовольствие. Или он ей уже надоел? Ну это тоже не повод для убийства. У них не было никаких конфликтов, никаких серьезных оснований для такой ненависти.
В доме находились еще два человека, не связанные кровными узами родства с моим отцом, – его невестка и зять. Рахима могла услышать наш разговор в саду. Она неглупая женщина и могла понять, как важно мне и моему отцу стать абсолютно финансово независимыми людьми, до которых не была бы способна дотянуться рука ее папаши. А комбинат находится на территории России. Рахима могла сообразить, что произошло бы, если бы мой отец вошел в совет директоров этого комбината. Тогда ее отца мы могли бы послать так далеко, как только пожелали бы. Характер у Рахимы сволочной, она может придумать все, что угодно. Даже подсыпать яд в бокал моего отца. Но здесь было одно препятствие: Рахима могла услышать разговор только в этом доме, уже после нашего приезда. Тогда придется предположить, что яд у нее был припасен заранее. А зачем? Или она… Или она… От этой мысли я даже вспотел. Неужели она приготовила его для меня?