– Ира, не ори. Соседи милицию вызовут.
– Пусть! Пусть тебя посадят… Хотя о чем я, такие, как ты, всегда выходят сухими из воды.
– Ираида…
– Молчи! – выдохнула женщина, глядя на Африкана обезумевшими, ненавидящими глазами. – Павел сказал, что ты не брат ему больше. Ты нам никто теперь! Чужой человек… Ты не человек даже, ты – волк!!!
Женщина всхлипнула, прижала к груди сумочку и выскочила вон, хлопнув входной дверью.
– Что это было? – не сразу, шепотом спросила Белла. Эта сцена произвела на нее тягостное, гнетущее впечатление… Надо было поскорее разобраться во всем! – Что случилось? Почему она кричала?
Африкан с треском почесал подбородок. И ответил, тоже не сразу, с тоской и отвращением:
– Потому что она дура.
– Расскажи, а то я уйду!
– Ты теперь каждый раз будешь шантажировать меня своим уходом? – поморщился он. – Ладно, я тебе расскажу. – Это Иродиада… пардон, Ираида – жена моего родного брата Павла. Параноидальная истеричка, которая трясется над своим сыном Костей, моим племянником, – чуть не пылинки с него сдувает. Он чихнет – она к доктору его ведет, он пукнет – она «Скорую» вызывает.
– Африкан!
– А что Африкан, это чистая правда… Короче, она совсем испортила парня, превратила его в бездельника и эгоиста. Он ничего не хотел, учиться не желал, две отсрочки профукал… Ну, его, естественно, забрали в армию… – неохотно, лениво вещал Африкан. – Я денег на взятку военкому, или кому там, не дал…
– Почему?
– А с какой стати я должен платить за их сына?! – возмутился Африкан. – Если бы они на какую-то серьезную медицинскую операцию попросили бы – дал. А на это… Да их бы первых за взятку посадили! В общем, Костика забрали в армию. И вообще… Пойми, Белла, Костя пропащий, и, если хоть что-то может его спасти…
– Армия – спасет? – развела руками Белла. – Африкан, ты бредишь.
– Да, армия – это тяжело, она ломает многих… И делает сильнее – других! Это единственное, единственное, что могло спасти Костю, понимаешь? Они с друзьями из ночных клубов не вылезали, он уже пару раз чуть не сел, он из дома деньги уже таскал! Я как-то видел Костиных дружков – это же Бивис и Бадхед натуральные, как их там… Лютиков и Баранов! Гениальные фамилии…
– А почему Ираида так плакала? О какой санчасти она говорила?
– Костик на днях нажрался какой-то дряни, подхватил дизентерию. Лежит сейчас в санчасти, его антибиотиками кормят. Похудел, конечно… Но это было бы дико, если б в армии толстели… Он шлет матери безумные эсэмэски, мать к нему ездит каждую неделю, вот с такенными сумками еды… – Африкан растопырил руки. – Это дурдом, а не семья! Подумаешь, понос… Через пару дней вылечат. Может, у него от Ираидиных котлет понос! А она такую трагедию разыграла… Как там у Пушкина, про стекло?…
– «Так тяжкий млат, дробя стекло, кует булат», – рассеянно произнесла Белла. – Но она – мать…
– И что?
– Ты должен был дать им денег. Пусть это неправильно… Но ты бы сохранил с родными хорошие отношения.
Африкан раздраженно застонал:
– О-о… Ты еще будешь мне советовать! Вечно ты во все лезешь… В каждой бочке затычка!
Белла пожала плечами:
– Ладно, не буду.
Она вернулась на кухню, села за стол допивать чай. Настроение было безнадежно испорчено, и, главное, исчезло то безумное, безудержное желание, сладкое и отвратительное одновременно… «И зачем я его послушалась, зачем осталась!» – с раздражением подумала девушка.
Африкан вошел на кухню – мрачный, злой:
– Чего ты расселась? Собирайся, пошли.
– Куда?
– На кудыкину гору… К Петровичу пошли, в отделение! Чтобы ты меня потом не упрекала, что я Гену не ищу… Все при тебе будет, весь разговор.
Белла замерла, испуганно посмотрела на Африкана.
– Ну что ты? Пошли! Петрович откажется, так в детективное агентство отправимся, за деньги будем твоего Гену искать…
– Почему ты все время о деньгах говоришь?
– Потому что людям от меня только денег надо! – рявкнул Африкан. – Будто я олигарх какой… А я, между прочим, потом и кровью денежки зарабатываю… Головой своей! – Он с силой постучал своей головой о стену.
– Что ты делаешь! Не надо!
– А что? Мало ты меня по той же голове била… Помнишь – в первый-то вечер!
– Не надо… – Белла вскочила, отбежала к окну, заплакала. Ей было и жалко Африкана, и одновременно она понимала, что тот сознательно давит на жалость… Он хитрый, расчетливый человек. – Ты меня пугаешь!
Африкан помолчал. Потом произнес уже спокойно:
– Прости. Не буду. Но все равно, ты давай собирайся… я уже Петровичу звонил, договорился с ним.
– Я не пойду.
– Здра-асте…
– Ты так хочешь поскорее найти Гену? – всхлипывая, спросила Белла. – Чтобы я… чтобы я сделала все… чтобы я с тобой… Не надо. Не ищи Гену. Мне ничего от тебя не надо. Пусть будет так… – выдохнула она. Но закончила твердо: – Без всяких условий.
Белла вытерла слезы. Африкан за ее спиной молчал. Потом произнес холодно:
– А мне от тебя тоже ничего не надо. Я тебе Гену найду без всяких условий. Я тебе обещал, и я это сделаю. Тоже мне, сокровище.
Белла похолодела. Такого поворота событий она не ожидала.
– Пошли. Целый месяц мне плешь этим Геной проедала… Не пойдет она… Собирайся, я сказал!
– Я никуда не пойду, – упрямо произнесла Белла.
– Пошли!
– Нет.
Африкан посмотрел на нее такими страшными, ненавидящими глазами – Белле даже показалось, что он вот-вот ее ударит.
– Ты прав, я целый месяц жила только одной мыслью – найти негодяя, который обманул мою сестру… – торопливо произнесла Белла. – Мне очень хотелось посадить его в тюрьму, наказать. А сейчас вдруг подумала – хорошо ли будет, если мы узнаем о Гене все? Его настоящее имя, фамилию, обстоятельства его жизни, скольких женщин он обманул… Зачем? Пусть он останется… неизвестным. Пусть ни мы с сестрой, ни ребенок потом ничего-ничего не будем знать о нем, ни плохого, ни хорошего… Мы не будем о нем жалеть, не будем его проклинать. Вот представь – вычислим мы Гену, посадим его в тюрьму… И что хорошего? Это же такая драма… Бедный ребенок. А так мы с Анжелкой скажем ему, что его папа – космонавт и он улетел на Луну. Ну, или чего-нибудь еще такое придумаем, убедительное…
Африкан прокашлялся. Вздохнул. У него теперь было совершенно другое выражение лица…
– Что ты на это скажешь? – ласково спросила Белла.
– Что ты права, – спокойно произнес Африкан. – Только ведь этот Гена еще и денег у твоей сестры упер, да?