Мужчина с трудом разогнулся, встал и засеменил в прихожую. На секунду глянул на себя в зеркало – зарос, опух, глаза красные от многочасового пребывания перед компьютером, уже не щетина, а борода на лице… Тьфу. Выкинуть их, зеркала эти, к едрене-фене!
Африкан щелкнул замком, распахнул дверь, как всегда из-за воинствующего своего пофигизма не потрудившись даже заглянуть в глазок.
И мысленно ахнул – на пороге стояла… Лара.
– Пустишь меня? – одними губами улыбнулась она. Тысячу лет Африкан не видел ее так близко, не слышал ее голоса…
– Ну, проходи… – неуклюже посторонился он.
– Ты все один живешь? – печально спросила женщина. Прошла, села в гостиной на диван, положила ногу на ногу, голову подперла рукой, облокотившись локтем об изголовье.
– Типа да.
– Господи, Африкан, ты же интеллигентный человек, интеллектуал… Мастер слова. Ты пишешь без единой ошибки. Почему же ты говоришь как люмпен из предместья, а? – засмеялась Лара.
– Слова лгут… Особенно те, которые звучат красиво, – он махнул рукой, сел напротив, в кресло. – Никогда не верил красивым словам. Потому что я их сам придумываю в большом количестве.
– У меня беда.
– Что такое? – нахмурился Африкан.
– У Бориса есть женщина. Я недавно узнала, случайно… Он и ей, и мне одни и те же подарки дарит, – улыбаясь криво, напевно произнесла Лара. – Безделушки от Тиффани.
– Он козел, твой Бо€рис, – рубанул Африкан. – Я тебе сразу сказал.
– А еще я узнала, что ты за мной следишь. Я Ритке Грейдер вчера пошла поплакаться, а она мне такое в ответ… Это ведь ты мне ту девчушку подослал, да? Беллу! Ритка мне во всем призналась. Говорит – нечего из-за Бориса слезы лить, возвращайся к Африкану, он тебя до сих пор любит.
У Африкана заныл желудок – так всегда бывало, когда он нервничал.
– Молчи, не говори ничего… – продолжила Лара. – Я ведь почему тебя бросила, почему от тебя ушла? Потому что ты мне казался… ты мне казался животным. Да, да, при всем твоем уме, способностях, таланте… А Борис – таким тонким, изящным, интересным!
Африкан с треском почесал щетину на подбородке. Желудок у него заныл еще сильнее.
– …Но только ты был по-настоящему верен мне. Предан. Только ты способен любить. Ты, а не Борис…
– А я тебе сразу сказал, что он козел! – опять взорвался Африкан.
– Пожалуйста, не надо…
– Почему? Почему все так боятся правды? – заорал Африкан. – Твой Борис козел, и это правда! И никак иначе про него не скажешь, про твоего Бориса! Это единственно верные слова! Других нет, и нечего разыгрывать из себя барышню…
– Африкан!
Он осекся, замолчал. Тысячу раз он представлял себе эту сцену: Лара возвращается к нему, лепеча покаянное: «Милый, как я была не права!», а он, Африкан, в ответ ей… Вариантов ответа у Африкана было несколько (в зависимости от того настроения, в котором он мечтал о возвращении Лары):
1. «Так тебе и надо, сука!»
2. «Давай еще раз поженимся!»
3. «Раздевайся!»
4. «Катись отсюда!»
5. «Чтоб ты сдохла!»
6. «Лара, без тебя я не жил, а существовал… Ты моя единственная женщина, ты моя судьба и счастье! Я молил бога, чтобы ты вернулась, чтобы мы снова были вместе. Любимая моя, любимая!… И т. д. и т. п.»
Последний, шестой вариант, был очень длинным, подробным и изысканно-витиеватым. Этот монолог Африкан украл у самого себя, вернее – у одного из своих героев, из сериала «Навсегда твоя». Лара не смотрела сериалов, даже тех, которые были сняты по сценариям ее бывшего мужа, – поэтому грех было не воспользоваться уже готовым монологом.
От себя Африкан ни за что бы не произнес подобной пафосной ерунды, но Лара, пусть и интеллектуалка, тоже обожала красивые слова… Если женщины хотят их услышать – пожалуйста, пусть слышат! Причем это было правдой – Африкан действительно умирал без Лары, он мечтал о ней, он дня без мыслей о ней не мог прожить.
Итак, оставалось только выбрать нужный вариант ответа. А настроение у Африкана сегодня, с утра, было крайне мерзопакостным. Он вспомнил, что уже целых три недели был без женской ласки! С тех пор, как эта Белладонна, эта неблагодарная маленькая дрянь, бросила его…
«Стоп-стоп-стоп. О Белле не думать. Думать только о Ларе, – волевым усилием остановил себя Африкан. – Значит, так… Лара, конечно, сука, и жениться я на ней второй раз не буду. Выгонять ее я не хочу. Ко мне женщина пришла, я буду дурак, если не воспользуюсь этим… Сразу ее раздевать – тоже как-то неэтично. Обидится. Надо сначала речь толкнуть, слезу пустить и только потом это… овладевать!»
Африкан встал и нервно зашагал по комнате.
– Лара… – пробормотал он. – Лара, ты должна знать. Я действительно… без тебя я не жил, а существовал… Ритка Грейдер тебе не соврала. Ты – моя единственная женщина, ты моя судьба и счастье! Я молил бога, чтобы ты вернулась, чтобы мы снова были вместе. Любимая моя, любимая!.. – Он развернулся, сел на диван рядом с Ларой, закрыл лицо ладонями.
Если честно, то продолжение этого пафосного монолога он забыл. Хотя и произнесенного оказалось достаточно.
– Африкан… – вздохнула Лара. – Если бы ты знал… Я была так не права!
Она осторожно прикоснулась к его плечу. Так, контакт есть! Африкан тоже вздохнул, как кит, выброшенный ураганом на берег, отнял ладони от лица и стремительно обнял бывшую жену. «А чего, Лара в сто раз лучше этой тупой Зины. Лара мне ровня. Она не скандальная. Она меня понимает – не то что эта Белладонна из Урюпинска, или откуда еще она там…»
– Прости меня, – прошептала Лара. – Прости!
– Ты меня прости! – выдохнул Африкан и прижался к ее губам с поцелуем.
От Лары пахло ее любимыми, теми самыми, хорошо знакомыми Африкану духами. Волна цитрусового аромата захватила его обоняние… Африкан прикоснулся к груди бывшей жены, ощутил, как мягко греет ладони тонкий, нежный материал. На Ларе, как всегда в жару, была рубаха из тонкого хлопка.
Африкан лицом уткнулся в волосы женщины – тоже мягкие, нежные, невесомые.
«Не то!» – вдруг со звериным раздражением подумал он. То есть Лара была абсолютно той самой, прежней – со всеми запахами своими, нежностью и мягкостью, обволакивающей теплотой и покоем… Но это было все не то!
Словно Африкан хотел мяса, а перед ним поставили на стол творожное суфле, покрытое пышным слоем взбитых сливок. Этот, как его… чизкейк!
– Что с тобой? – прошептала Лара.
– Я не могу, – мрачно признался Африкан и рывком отодвинул от себя Лару.
– Я понимаю, что ты не сразу… что ты еще в обиде на меня…
– Я не могу! – уже во весь голос рявкнул Африкан. – Я… – Он схватился за голову. – Лара, я к тебе… я к тебе – никак.