Зоя круто повернулась. Она была так возмущена, что ее негодование растопило холод, сковавший было ее изнутри.
– Этого не было! Я не убивала Престона. Я бы просто не смогла в него выстрелить.
– Даже если бы узнала, что он спит с другой женщиной?
– Даже если бы узнала, что он мне изменяет.
Теперь, когда Зоя чувствовала под ногами твердую почву, она немного успокоилась.
– Я хочу, чтобы ты кое-что понял: Престон был человеком тонким. Наша любовь была очень нежной материей.
– Нежная, значит.
Зое нелегко было подобрать нужные слова, чтобы Итан все понял.
– Понимаешь, если бы даже один из нас узнал, что другой ему изменяет, результатом были бы разочарование, грусть, может быть, скорбь, но никак не гнев и уж ни в коем случае не насилие.
– Что бы сделала ты?
– Я чувствую, ты не успокоишься, пока не получишь все ответы.
Итан покачал головой:
– Я не могу. Я должен разобраться до конца.
Зоя всмотрелась в его лицо и прочла в нем непреклонную решимость.
– Да, я вижу, что ты не отступишься. Ладно, я скажу тебе. Если бы вдруг такое случилось и я узнала бы, что Престон мне изменяет, я бы, конечно, немного всплакнула, а потом бы отпустила его. Любовь нельзя навязать силой, думаю, ты сам это знаешь.
– Конечно. Еще бы мне не знать после трех браков.
Зоя покраснела. Она спрашивала себя, уж не думает ли Итан, что она нарочно ткнула его носом в его обширный опыт неудачных браков. У нее ничего подобного в мыслях не было, и если Итан воспринял ее слова именно так, то он сам в этом виноват. В конце концов, это он загнал ее в угол, а не наоборот. От таких мыслей Зою отвлек вопрос Итана:
– А как насчет семейного психолога?
– Психолога? – Зоя нахмурилась. – Что ты имеешь в виду?
– Если бы ты узнала, что Итан завел связь на стороне, ты бы не предложила ему обратиться к семейному психологу? – терпеливо пояснил Итан.
– Нет, не думаю, чтобы я это предложила.
– Почему?
Зою так и подмывало послать Итана к черту вместе со всеми его дурацкими вопросами, но она сдержалась и попыталась сформулировать очередной ответ.
– Я где-то читала, что каждый брак строится по своим определенным правилам, – осторожно сказала она. – Эти правила – глубоко личные, о них обычно не говорят вслух, и они понятны только тем, кого непосредственно касаются. Для некоторых людей измена партнера – событие неприятное, но не катастрофическое; оно, так сказать, не означает расторжения сделки.
– Потому что верность не входит в число основополагающих правил их брака?
– Да. Возможно, в этом конкретном браке более важны какие-то другие факторы: эмоциональная зависимость, финансовое благополучие, социальный статус или, может быть, религиозные убеждения. Кто-то панически боится потерпеть неудачу, кто-то не хочет остаться в одиночестве. Для многих браков самые разные и вполне разумные вещи могут быть более важными, чем верность.
– Но для тебя верность является одной из незыблемых основ брака, не так ли?
– Да, – тихо сказала Зоя. – Для меня в основе отношений должно лежать доверие, без этого все остальное не имеет смысла. – Она помолчала. – Ты меня понимаешь?
– Да.
Спокойная уверенность, прозвучавшая в этом коротком слове, убедила Зою больше, чем могло бы убедить Что-то другое. Она улыбнулась, улыбка получилась немного робкой.
– Потому что для тебя тоже одно из непременных условий в отношениях, с женщиной – доверие.
– Ну да, по-моему, человек должен хоть на что-то твердо рассчитывать, иначе вообще какой смысл жениться?
– Согласна. Так вот, дело в том, что я Престону действительно доверяла. Я не могу поверить, что он меня обманывал. Но если бы такое произошло, если бы у него была связь с другой женщиной, я бы его не убила, а подала бы на развод.
– Понятно.
– Скажи, Итан, к чему весь этот разговор? Ты всерьез подозревал, что я могла быть убийцей?
– Нет.
Почему-то этот простой ответ неожиданно привел Зою в ярость.
– Тогда зачем тебе понадобился этот допрос с пристрастием?
– Мне пришло в голову, что если Престон встречался с другой женщиной и пытался прекратить с ней связь, то у этой дамы мог быть мотив его убить.
Зоя немного подумала над его словами.
– То есть ты представляешь себе некий любовный треугольник вроде того, какой ты нарисовал, когда расследовал убийство Камелии Фут? Мне понятен ход твоих мыслей, но, уверяю тебя, в нашем случае дело было не так. Престон не спал с другой женщиной. Поверь мне на слово. Если бы это было, я бы почувствовала.
– Ну хорошо, оставим этот разговор. Извини, что устроил тебе допрос, но мне нужно было знать наверняка.
Зоя посмотрела на Итана. За его спиной догорал закат; его темный силуэт, слегка расставленные для устойчивости ноги, вся его поза почему-то навели Зою на мысль о мчащемся вперед поезде. Такого человека можно убить – конечно, если очень постараться, если действовать быстро и если тебе будет сопутствовать удача, – но никаким другим способом его не остановишь.
– Я понимаю, – тихо сказала Зоя.
Она подняла фотоаппарат и сфотографировала Итана.
Ей хотелось запечатлеть на пленке частичку его души, которая ненадолго приоткрылась ей в эти мгновения.
Когда все кончится, у нее останется на память об Итане хотя бы эта фотография.
«Престон был очень тонким человеком… наша любовь была очень нежной материей…»
Итан лежал в кровати, рассматривал тени на потолке и отчетливо сознавал, что уснуть ему удастся не скоро. Эта разновидность бессонницы была ему хорошо знакома, она была связана с работой. Когда он настойчиво искал разгадку, такое с ним случалось часто.
У Итана был выбор: можно и дальше лежать в кровати, предаваясь мрачным размышлениям, а можно было встать, пойти в другую комнату и заниматься тем же самым уже там. Зоя мирно спала рядом с ним. Итан прислушался, но не почувствовал в ней беспокойства, которое, как он уже усвоил, обычно сопутствовало ее кошмарам.
Он отодвинулся от ее теплого тела, откинул одеяло и встал с кровати. На ощупь нашел в темноте брюки, надел их и босиком вышел в темный коридор.
Лунного света, льющегося в окна, вполне хватало, чтобы осветить ему путь. Он прошел в кухню и включил свет. Открыв холодильник, Итан нашел круглую пластиковую банку с остатками равиолей с сыром. В этот вечер обед готовила Зоя, она заправила равиоли дорогим оливковым маслом и пармезаном, который собственноручно потерла перед самой подачей на стол. Итан открыл крышку и положил немного равиолей себе на тарелку.