Она слушала, как он поднимается по ступеням, как идет по коридору, направляясь к ней в мастерскую. Она продолжала чистить кисти. Шаг у него был легким, ровным, целеустремленным. Сущность Гейба Мэдисона проявлялась и в его походке.
Она положила кисти и подошла к двери. Гейб резко остановился перед ней. Он оставил пиджак в машине, запонки у него были сняты. Воротник угольно-серой рубашки был расстегнут, а галстук в серебристо-черную полоску свободно болтался вокруг шеи. Гейб не улыбался.
– Ты сегодня поздно. – Она поднялась на цыпочки и поцеловала его.
– М-м… – Он обнял ее за талию и прижал к себе, не давая ей отстраниться, затем, не отпуская от себя, поцеловал долгим и жарким поцелуем.
Когда он наконец ее отпустил, она вся пылала и дышала с трудом. Лилиан увидела этот жадный сексуальный блеск в его глазах и поняла, что это объятие подействовало не только на нее.
– Спасибо, мне это было нужно, – сказал он. – Адский выдался денек.
– Что случилось?
– Два часа назад, когда я уже подумывал о том, чтобы выехать из города пораньше, Митчелл, Салливан и твой отец без предупреждения приехали ко мне в офис. Настоящая засада.
Она сморщила нос.
– И чем это кончилось?
Гейб не сразу ответил на ее вопрос. Он прошел в мастерскую и остановился возле ее последнего творения, незаконченного группового портрета ее матери, бабушки и ее самой. Все три фигуры были изображены у Эклипс-Арч – скалы в виде арки на берегу залива. Все три женщины внимательно смотрели на зрителя; каждая символизировала определенную стадию в жизни женщины, молчаливо признавая свою глубинную связь с остальными двумя.
Гейб смотрел на картину.
– Черт, мне нравится твоя работа, – сказал он наконец. – Правда, нравится.
– Спасибо, но ты уходишь от темы.
– Я генеральный директор. У меня природный дар избегать неприятных тем.
Лилиан не понравилось, как он это сказал.
– Чего они хотят, Гейб?
– Они внесли новое деловое предложение.
– Ого!
– Да, я тоже примерно так отреагировал.
– Ну и?..
– Они хотят слияния.
Лилиан смотрела на него несколько долгих секунд, не смея признаться себе, что правильно поняла смысл сказанного.
– Слияния «Мэдисон коммершл» и «Харт инвестментс»?
– Да.
– О Боже!
– Равный обмен акциями между компаниями. В новой корпорации только члены семьи будут иметь право на долю. Совет директоров будет состоять из равного числа Хартов и Мэдисонов. Я буду генеральным директором.
– Господи!
– Во многих смыслах сделка весьма перспективная, – продолжал Гейб так, словно зачитывал проспект одного из инвесторов. – Активы компании сразу же удваиваются. Мы могли бы значительно расширить сферу деятельности. У нас была бы возможность предоставлять нашим клиентам более широкий спектр консалтинговых и менеджерских услуг на более длительные сроки и на более выгодных условиях.
– Господи! – Смех рвался наружу. Лилиан зажала рот рукой.
– И конечно, это мой самый жуткий кошмар.
– Могу тебя понять. – Она с трудом сдерживала смех. – Сама мысль о том, чтобы пасти стадо… о, прошу прошения, управлять советом директоров, сплошь состоящим из Мэдисонов и Хартов, может посеять страх в любом разумном и осторожном генеральном директоре.
– Это точно.
– Но ты Мэдисон. Я готова поспорить, что ты даже глазом не моргнул. Так как ты собрался назвать эту новую компанию?
– Было предложение назвать эту новую компанию «Харт – Мэдисон». Думаю, это идея твоего отца. Сентиментальная попытка восстановить ту компанию, которая была основана Митчеллом и Салливаном. Но я был категорически против.
– Так под каким же именем она будет жить?
Гейб повернулся к Лилиан, одарив ее своей коронной улыбкой Мэдисонов, сексуальной улыбкой, чуть обнажающей зубы. Сердце Лилиан забилось чаще.
– Естественно, «Мэдисон – Харт», – сказал он.
– Конечно. Мне это нравится. Дает ощущение замкнувшегося круга.
– Это так и есть, верно?
Гейб привлек Лилиан к себе, прижался губами к ее губам и подарил ей поцелуй, который как нельзя лучше отражал ту истину, что ничто не может встать между Мэдисоном и его страстью.