Новый шедевр Вернона представлял собой большую ледяную вазу, расположенную между крыльями Лебедя. Форма была грациозна, даже элегантна. Лед сверкал, как дорогой хрусталь.
— Превосходно, Вернон, — вдохновила его Дездемона. — В вазу мы положим желатин и поставим все это на десертный стол.
Вернон выглядел успокоенным и немного смущенным, как, собственно, и всегда, когда Дездемона хвалила его работу.
— Рад, что вам понравилось. Я все еще работаю над дельфинами, которых вы заказали для следующего приема господина Старка.
— Не спешите. Предвкушаю увидеть их. Вы уверены, что не хотите поставить их здесь, в «Верном стиле»?
Вернон покраснел.
— Я лучше подержу их в холодильнике на складе моего друга, пока не доведу до совершенства.
— Я понимаю. Не буду подгонять вас. Художники, как и артисты, не любят, когда люди видят их незаконченные работы.
— Это верно, — улыбнулся Вернон. — Знаете что, мисс Вейнрайт, я раньше не воспринимал себя художником, пока не стал работать на вас. Теперь я чувствую себя каким-то особенным.
— Вы действительно особенный. Я бы без вас пропала. — Дездемона взглянула на часы. — Пойду посмотрю, как Джульетта и Бэсс заканчивают сырные палочки. Пора загружать фургон.
— Я займусь посудой, — предложил Вернон, сопровождая ее. Он остановился, чтобы запереть дверь.
— Спасибо, Вернон. — Дездемона прошла между длинными прилавками из нержавеющей стали, нижняя часть которых состояла из двойных отсеков для хранения продуктов. Как всегда, она осматривала свои владения довольным хозяйским взглядом. «Верный стиль» был ее сценой, а она на ней ведущей актрисой. Ощущение приятное.
Бэсс, с покрытой белоснежной сеточкой серебряной шевелюрой, отвлеклась от сырных палочек.
— Почти закончили, дорогая. Джульетта только что вынула из духовки последний противень.
— Прекрасно. Мы успеваем вовремя. — Дездемона заглянула в комнату, где Генри и Вернон упаковывали коробки с посудой на тележку. — Не забудьте маленькие десертные тарелки, — напомнила она.
— Нет, не забудем, у меня есть список, — отозвался Генри.
— Пойду переоденусь, — бросила Дездемона. — Я скоро.
Она поспешила в кабинет, захлопнула дверь, опустила жалюзи на окнах, выходящих в холл, и достала смокинг, который обычно надевала на приемы.
Модель создала ее мать, так же, как и остальную черно-белую униформу, в которой сотрудники ее фирмы обслуживали приемы. Элегантное облачение было фирменной маркой «Верного стиля».
Едва Дездемона начала расстегивать блузку, дверь офиса внезапно открылась.
Увидев своего сводного брата, она, улыбаясь, повернулась к нему:
— Тони, что ты здесь делаешь?
— Я должен поговорить с тобой, детка. — Тони, быстро оглянувшись, вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.
— Я не могу говорить. Тони. В час у меня ленч. Мы уже загружаем машину. Когда вернусь, мы с тобой выпьем кофе и ты расскажешь о Голливуде.
— Ты можешь снова взять меня на работу?
У Дездемоны упало сердце.
— О, Тони, что случилось в Голливуде?
Тони прислонился к двери и посмотрел на нее с тревогой.
— Как обычно. Все не так. Толстосумы не смогли договориться. У студии пропал интерес. Пустомели, Снимавшиеся проектом, вышли из игры. Все кончено, Дездемона.
— Я этого так боялась, мне очень жаль. Тони.
Его рот скривился в горькой улыбке:
— Это история моей судьбы, не так ли?
— Ты замечательный актер, просто стучишь не в ту дверь.
— Я не знаю, где та дверь. — Он ощупал усталой рукой свое красивое лицо. — Иногда мне кажется, я никогда не найду ее.
— Ты найдешь, Тони.
— Приятно знать, что ты веришь в меня.
— Вся семья верит в тебя, ты это знаешь, — заверила Дездемона.
— Как говорит дядюшка Августус, единственно, на кого Вейнрайты могут полагаться, так это друг на друга. — Тони красиво повел плечами. — Мне не нужна работа навечно. Пока я был в Лос-Анджелесе, я закончил пьесу.
— Пьесу?
— Называется «Растворение». Хочу поговорить с Ианом Иверсом о постановке в его «Рампе».
— «Рампа»в затруднительном положении. Тони, — с сомнением в голосе сказала Дездемона.
— О'кей, тогда нам придется найти ангела для финансирования постановки. — Тони принялся нервно ходить по комнате. — Мы можем это сделать. Иану нужна великая пьеса для спасения театра, а у меня есть как раз такая. Мне просто нужна работа, пока поставят «Растворение». Что ты на это скажешь?
Дездемона улыбнулась.
— О'кей. Ты снова в списке.
— Спасибо. — Тони перестал ходить и повернулся к ней. — Извини, что обидел тебя вчера.
— Не думай об этом.
— Откуда я мог знать, что приведешь домой мужчину, особенно такого. Это он устроил тебе все эти перья и штучки?
— Не глупи. Кирстен преподнесла мне этот подарок в качестве шутки. Она скоро открывает «Экзотику эротики».
— Ах да. Совсем забыл о ее секс-магазине. — Тони в упор смотрел на нее. — Итак, насколько серьезно у рас с этим техно-сухарем?
— Не называй его сухарем.
— Извини. Насколько серьезны у тебя отношения с господином Старком? — вопрошал он тоном, полным сарказма.
Дездемона покраснела.
— Еще не знаю, но надеюсь, серьезно. Тони, мне нужно переодеться. Если хочешь работать, надень униформу. Можешь помочь Генри и Вернону.
— Он тебе не подходит, — мягко убеждал ее Тони. — Он не наш.
— Они тоже так говорят, — ответила Дездемона.
— Ты взяла на работу своего брата? — Старк остановился посреди танца, свирепо глядя на Дездемону. — Что с тобой? Ты собираешься обеспечивать работой каждого безработного родственника? Неужели никто из них не может сам нормально устроиться?
— Тише, не нужно сцен. — Дездемона беспокойно оглядела людную комнату. — Работа в «Верном стиле» вполне нормальная.
Дело происходило в среду в десять вечера, в самый разгар приема в честь будущего изящных искусств. Сверкающий бальный зал одной из центральных гостиниц пестрел разношерстной публикой, состоящей из элегантных и авангардных представителей элиты Сиэтла: художников, артистов, музыкантов и писателей. Смокинги и дорогие шелковые туалеты вперемешку с поношенными, в дешевых блестках, джинсовыми костюмами и кожаными, в заклепках, жилетами.
Старка не смущала внезапная остановка посреди танцевальной площадки. Его внимание целиком сосредоточилось на Тони.