Управление находилось в западной части города, и им дали машину. Еще через полчаса они уже входили в кабинет комиссара Герстера, который любезно согласился принять их вместе с сотрудником российского посольства герром Коровиным. В кабинете комиссара оказался еще один человек — полный мужчина лет пятидесяти, которого Герстер представил как герра Энгеля из министерства иностранных дел. Дронго обратил внимание, как кивнули друг другу Коровин и Энгель, понимая, что оба лишь числятся дипломатами, а работают совсем по другим ведомствам. При этом каждый знает, где именно работает другой.
— Нам сообщили о вашем желании встретиться с нами, — начал беседу комиссар Герстер. Ему было чуть больше сорока. Это был высокий, уверенный в себе мужчина.
Дронго обратил внимание на его большие руки и широкие ладони. Но он мог лишь догадываться, о чем говорит Герстер, так как не знал немецкого языка.
— Позвольте вам представить моих спутников. Это фрау Нащекина, — сказал Коровин, — а это герр… — он замялся. Затем автоматически спросил по-немецки, — как вас называть?
Дронго понял, о чем его спросили.
— Меня обычно называют Дронго, — по-русски ответил он.
— Извините, — поняла Нащекина, — я запамятовала, что вы не знаете немецкого языка. Теперь буду вашим переводчиком.
Коровин представил своего второго спутника как герра Дронго. Затем представился сам.
— У нас несколько необычная просьба, — продолжил Коровин, — мы хотим посмотреть протоколы осмотра трупа погибшего полтора месяца назад бывшего генерала «Штази» Гельмута Гейтлера.
Нащекина перевела слова Коровина Дронго. Герстер взглянул на Энгеля, и тот кивнул в знак понимания. Очевидно, немецкую сторону уже информировали о цели приезда группы экспертов из Москвы.
— Почему вас так интересует Гейтлер? — спросил Энгель. — Вы хотите узнать нечто конкретное? Вы можете рассказать нам, почему такой повышенный интерес к покойному?
Коровин взглянул на Нащекину, словно предлагая ей высказаться.
— Дело в том, что Гейтлер не совсем обычный гражданин, — пояснила она. — У нас есть определенные подозрения, что Гейтлер не погиб, а всего лишь инсценировал свою смерть. И мы хотим проверить этот факт. Учитывая его прошлое, мне кажется, такое вполне возможно.
Она хотела перевести свои слова Дронго, но тот понял их смысл и сделал знак рукой, чтобы она ничего не говорила.
— Мы тоже знаем его прошлое, — отозвался Герстер, — и поэтому проверили все обстоятельства смерти генерала Гейтлера. Он купил старую машину и пытался на ней ездить. Но у него было больное сердце. И когда он сел за руль тридцатого октября, у него случился сердечный приступ. Машина сбила ограждение и свалилась в реку, где он и захлебнулся. Его автомобиль и труп достали, провели тщательное исследование. На вскрытии были трое патологоанатомов, наши лучшие специалисты. Все трое пришли к единому выводу. Сначала у него было резкое сокращение сердечной мышцы, он даже попытался принять лекарство. Мы нашли остатки его препарата в кабине автомобиля. И несколько таблеток у него на коленях. Пузырек лежал рядом. Абсолютно точно установлено, что он захлебнулся. Не было никакого насилия, в него не стреляли, его не душили, не убивали. — Герстер замолчал.
И тут еще несколько слов добавил Энгель:
— Для опознания тела пригласили его дочь и внука. Они подтвердили, что погибший Гельмут Гейтлер. Вопрос был закрыт.
Нащекина перевела слова обоих мужчин сидящему рядом с ней Дронго.
— Машина, — сразу сказал тот. — Он купил ее за несколько дней до аварии. Верно?
Нащекина перевела. Герстер с Эльнером переглянулись.
— Да, — ответил Герстер, — но мы считаем, что этот факт лишь подтверждает версию случайной смерти. Ведь он долгое время не сидел за рулем.
— Гейтлер взял машину, чтобы инсценировать свою гибель, — убежденно заявил Дронго.
— Вы говорите по-английски? — спросил Эльнер. И когда Дронго кивнул, спросил его уже по-английски: — Почему вы в этом так уверены?
— У нас есть факты, указывающие, что он мог решить таким образом незаметно исчезнуть из Берлина.
— Мы проверили даже зубные коронки, — возразил Эльнер, — вы же понимаете, как в нашей стране следят за деятельностью бывших генералов «Штази».
— Ему было шестьдесят два, — напомнил Дронго, — это был подготовленный человек, бывший спортсмен. В его личном деле сказано, что он занимался теннисом, боксом, волейболом. И в этом возрасте у него неожиданно заболело сердце? Он ведь сидел в тюрьме. Вы проверяли по данным тюремной администрации, обращался ли Гейтлер хотя бы один раз за помощью к врачам по поводу болезни сердца? Хотя бы один раз?
Эльнер посмотрел на Герстера и нахмурился. Затем что-то негромко сказал, и Герстер быстро вышел из кабинета. Наступило томительное молчание.
— Его предъявляли родственникам до вскрытия или после? — поинтересовался Дронго.
— Конечно, после, — ответил Эльнер.
— Тогда понятно, почему родственники его узнали. В таком положении трудно рассматривать погибшего. Тем более, если до вскрытия он был в воде. Хотя я не исключаю, что он был очень похож. А экспертов, конечно, интересовала не его внешность, а его внутренности. Они проверяли, были ли перекрашены его волосы? И не были ли коронки поставлены недавно? Вот самые важные вопросы. А вместо этого их наверняка интересовало, от чего умер человек и состояние его внутренностей. Как и все патологоанатомы мира, они всего лишь специалисты в своей области. Им важно препарировать конкретный труп, а не узнать историю его жизни. Это просто не их дело.
— У вас разве иначе? — спросил Эльнер.
— Нет. Но именно поэтому я об этом вас и спрашиваю. Они проводят трепанацию черепа, стягивая кожу с лица. Затем потрошат тело. Я профессиональный юрист по образованию, герр Эльнер, и проходил судебную медицину в полном объеме, как и положено выпускникам юридического факультета. А потом я много раз присутствовал на вскрытиях, к моему большому сожалению, и примерно знаю, как это делается. За Гейтлера они могли выдать совсем другого погибшего человека. Достаточно было исправить ему зубные протезы, придать некоторое сходство с генералом. А устроить сердечный приступ, насыпав таблеток в машину и сделав несчастному незаметный укол, абсолютно не трудно. Меня смущает еще одно обстоятельство. Труп попал в воду и пролежал там несколько часов. Если бы он умер в постели, это было бы не так подозрительно. Но в воде с телами происходят удивительные метаморфозы, которые они тоже могли просчитать. Не забывайте, что мы имеем дело с бывшим генералом «Штази», а они умели работать.
Нащекина и Коровин молчали. Оба не так хорошо владели английским. Нащекина? — чуть лучше, Коровин — чуть хуже. Но оба поняли речь Дронго.