Прошла еще пара минут. Элизабет бросила тревожный взгляд на дверь.
— Джек, сюда в любую минуту может кто-нибудь войти. Может, возьмем пленку домой и там досмотрим?
— Пожалуй. — Джек направился к видеомагнитофону. Но не успел он нажать на «стоп», как на экране возник еще один человек.
В первый момент Элизабет ничего не поняла.
А когда узнала себя, пол поплыл у нее под ногами, а руки похолодели так, словно она сунула их в ледяную воду.
Не дыша, смотрела она, как подходит к двери гостиничного номера и стучится.
Нет, этого не может быть!
Дверь номера открывается, и Элизабет входит в комнату, где ее дожидаются Хайден Шоу и Тайлер Пейдж.
Пленка резко оборвалась.
Внезапно Элизабет вспомнила название фильма.
«Предательство».
— Теперь уже скоро, — проговорила она теплым хрипловатым голосом, от которого у него мурашки побежали по спине. — Еще немного, и мы будем вместе. Только представь себе, Тайлер. Париж, Рим, Мадрид… Перед нами откроется весь мир.
— Да. — Тайлер Пейдж прижал трубку плечом и запустил руку в пакет с картофельными чипсами.
В комнате было темно. Лишь светился экран телевизора. Жуя чипсы, Тайлер любовался Бетти Дэвис.
— Тайлер?
— Я слушаю, Ангельское Личико.
На экране Дэвис в роли Лесли Кросби в приступе безумной ревности убивала своего любовника.
— Мы не должны встречаться, пока все это не кончится. Ты это понимаешь?
— Понимаю, — ответил он.
— Нам обоим это нелегко.
— Да, — согласился он.
На самом деле он уже впадал в тоску. Казалось, будто он заперт в этом доме целую вечность.
— До свидания, милый.
— Прощай, любовь моя.
Он положил трубку и уставился на экран. Он знал, что будет дальше. Лесли Кросби освободят в зале суда, но в конце она умрет. Закон жанра должен быть соблюден. Главная героиня понесет наказание за свое преступление.
Интересно, придется ли и ему нести наказание за свое преступление?
Он выудил из пакета очередную горсть чипсов, думая об Ангельском Личике. Он пожертвовал ради нее всем. Бросил все, что ему когда-то было дорого, ради женщины. И возврата не будет.
«Возврата нет».
По телу пробежала дрожь.
«Возврата нет…»
Он вспомнил милую его сердцу тихую лабораторную жизнь. Как же все тогда было просто! Коллеги терпимо относились к его маленьким странностям. Никогда не докучали ему во время работы. А еще он скучал по своему маленькому домику, где он сам был себе хозяином. Там никто не ругал его за то, что он копит грязную посуду и смахивает на пол крошки. Он мог бросать на пол грязное белье и не убирать его неделями.
Но ей неряшливость не нравилась. Когда все закончится и они наконец будут вместе, он станет ради нее веселым, умным и, самое главное, необычайно аккуратным. Даже подумать об этом было страшно.
Игра стоит свеч, попытался успокоить он себя. Ведь она — его Гильда, его Лаура, «Женщина в окне», «Женщина на озере».
Но иногда он до смерти ее боялся. Может быть, поэтому несколько недель назад и приобрел пистолет.
Элизабет больше не могла выносить гнетущего молчания. Оно душило ее. Оторвавшись от созерцания узкой извилистой дороги, вьющейся впереди, она взглянула на Джека. Тот, казалось, был всецело поглощен вождением, словно ничего важнее в мире не существовало.
С тех пор как они вышли из гостиницы, он не проронил ни слова. Ни единого слова. Впрочем, Элизабет тоже молчала.
Только сейчас она начала приходить в себя. Она должна поставить все точки над i. И она это сделает.
— О чем ты думаешь? — пошла Элизабет в наступление.
Джек потряс головой, словно совсем забыл о ее присутствии и она застала его врасплох. На секунду повернулся к ней, но уже через мгновение снова перевел взгляд на дорогу.
— Я думаю о кассете, которую мы нашли, — проговорил он.
— И что именно ты о ней думаешь?
— Все задаю себе вопрос, кто мог подложить ее для нас в номер Леджера.
Элизабет уставилась на мелькавшие мимо деревья.
— Наверное, тот, кто хотел дать тебе понять, что Хайден, Пейдж и я сговорились украсть кристалл.
— Веришь ты мне или нет, об этом я догадался. — Джек притормозил перед крутым поворотом. — Вопрос в том, кто подсунул мне такую версию и почему.
— То, что ты увидел в фильме, вранье, — чуть напрягшись, заметила Элизабет.
— Естественно. Это лишь удлиняет список подозреваемых. Если бы то, что я увидел, было правдой, этот список стал бы короче.
На секунду Элизабет показалось, что она ослышалась.
Она круто, насколько позволял ремень безопасности, повернулась к Джеку:
— Постой-ка. Ты хочешь сказать, что не поверил увиденному?
— Подожди, не тараторь. — Не сводя глаз с дороги, Джек усмехнулся. — Нас окружают нескольких сотен профессионалов, работающих в сфере кино, и специалистов по видео. Кроме того, в окрестностях бродит пара тысчонок кинолюбителей, которые тоже наверняка знают, как монтировать видеопленку. Естественно, я не верю в то, что увидел.
Огромный ледяной монстр, впившийся Элизабет во внутренности, разжал свои когти так внезапно, что ей показалось, будто она вот-вот взлетит. Значит, Джек считает кассету подделкой. Ну и ну…
— Понятно, — прошептала Элизабет, не придумав, что бы ей еще сказать.
Джек внимательно взглянул на нее.
— С тобой все в порядке?
— Конечно, — так же тихо ответила Элизабет. — Я чувствую себя как нельзя лучше.
— Когда приедем домой, я опять позвоню Ларри. У него было достаточно времени, чтобы раздобыть новую информацию.
— А я позвоню Луизе.
— Может быть, когда мы получим новые сведения, мы поймем… — Прервав себя на полуслове, Джек раздраженно застонал и снял ногу с педали газа. — Вот черт! Нет, только не это! У нас и так нет времени!
— Что случилось? — забеспокоилась Элизабет. Проследив за его взглядом, она увидела яркие огни и фургон, почти перекрывший узкую полоску дороги.
Дверца водителя была распахнута настежь. Софиты ярко освещали неподвижную фигуру, сидевшую за рулем. Блестела кровь. Море крови.
Неподалеку стояли два софита на длинных штативах, на которых висели мешки с песком. Только один из них был включен. На земле лежали кабели.
Человек с кинокамерой на плече беспокойно ходил взад и вперед, видимо, выбирая подходящий ракурс. Он стоял к Элизабет спиной, поэтому она заметила только, что он с ног до головы одет в черное. Да и когда он повернулся, лица все равно было не разглядеть из-за глубоко надвинутой на лоб кепки. Блестящие металлические пластины, украшавшие его массивные черные ботинки, поблескивали в свете софита.