Клео с опаской смотрела на посетителя.
— Я Клео Роббинс. Чем могу быть полезна?
— Я очень рассчитываю на вашу помощь, — сказал человек вежливым тоном, в котором, однако, можно было уловить нотку снисходительности. — Позвольте мне представиться. Я Гаррисон Спарк.
— Именно этого я и опасалась.
Клео взяла визитную карточку, которую ей протянул Спарк. Карточка была глянцевитой и плотной. Настоящий шедевр полиграфического искусства.
— Мне хотелось бы поговорить с вами о пяти весьма ценных произведениях живописи.
— Извините. — Клео швырнула визитную карточку в мусорную корзинку. — Ничем не могу вам помочь. Я ничего не знаю о картинах Латтрелла.
Спарк улыбнулся невозмутимой улыбкой.
— Я искренне верю, что вы также многого не знаете и о мистере Максе Форчуне. Если бы вы что-то знали, вы бы вели себя с ним более осмотрительно. Это очень опасный человек, мисс Роббинс.
— Послушайте, мистер Спарк, мне уже порядком надоела игра с поиском пропавших картин. Джейсон Керзон не оставлял в гостинице никаких картин. Поверьте мне, если бы он их оставил, я бы давно на них где-нибудь наткнулась.
Спарк заулыбался еще шире.
— Меня интересует не то, оставил ли здесь Керзон картины, а скорее то, сколько вы за них хотите.
— Что вы говорите? — Клео в изумлении уставилась на Спарка. — Я вам только что сказала, я не знаю, где они. А если бы знала, то отдала бы их Максу, а не вам. Он первый на них имеет право.
— Я вижу, пронырливый мистер Форчун успел обманом заручиться вашей поддержкой. — Спарк удрученно покачал головой. — Или он завоевал вашу симпатию рассказами о своей горестной судьбе? Хочу вас честно предупредить, вы сделаете непоправимую глупость, если отдадите картины Максу Форчуну.
— Почему? — выпалила Клео.
— Потому что у него нет на них ни юридического, ни морального права. Он охотится за ними лишь потому, что это выдающиеся произведения искусства, которые он мечтает присоединить к своему частному собранию. Я обязан вас предостеречь, мисс Роббинс, Форчун не остановится ни перед чем, если он задумал получить понравившуюся ему картину для своей галереи. Он способен на все.
— А вы, мистер Спарк? Как далеко готовы пойти вы?
Спарк с невольным уважением посмотрел на Клео.
— Я могу быть в равной степени упорным, милочка, но у меня несколько другой подход.
— Какой же?
— Я готов заплатить вам за картины справедливую цену.
— Неужели? — Клео с сомнением посмотрела на Спарка. — Макс говорит, они стоят четверть миллиона.
Спарк снисходительно улыбнулся.
— Форчун всегда был склонен к преувеличению. Пятьдесят тысяч — вот их реальная цена. Хотя могу гарантировать, что лет через пять сумма значительно возрастет. Но согласитесь, пять лет — это долгий срок. Сегодня я готов заплатить за картины двадцать пять тысяч.
— Давайте прекратим этот разговор.
— С вами трудно сторговаться, мисс Роббинс. Хорошо, даю вам тридцать тысяч.
— Вы когда-нибудь отказываетесь от достижения своей цели?
— Никогда. И Макс Форчун тоже. Сколько он предложил вам?
— Ни единого цента, — честно призналась Клео.
— Он еще предложит, — успокоил Спарк. — Если, конечно, не выпросит их у вас задарма. Он это умеет. Будем надеяться, вы не уступите. Позвоните мне, когда он даст последнюю цену. Я дам вам больше.
— Никакой последней цены не будет, мистер Спарк, потому что в «Гнездышке малиновки» нет картин Латтрелла. Думаю, вы заметили, я предпочитаю другого рода искусство.
Спарк пренебрежительно взглянул на морские пейзажи Джейсона.
— Я вижу.
— Красота в глазах смотрящего, не так ли, мистер Спарк?
Спарк повернулся к Клео.
— Хочу вас также предостеречь, мисс Роббинс, если вы задумали сами продать картины. Чтобы продать такого рода шедевры, нужны связи. У меня они есть. У вас их нет. Пожалуйста, помните об этом, когда будете принимать решение.
Спарк повернулся на каблуках и покинул гостиницу.
Огни «Гнездышка малиновки» приветливо светились сквозь пелену снега с дождем. Макс не спускал с них глаз, приближаясь к гостинице. Он испытывал новое непонятное чувство. Немного воображения, и он мог бы представить, что возвращается домой после долгой, утомительной, но успешной поездки. Домой, где ждет горячий обед, любящая семья и женщина, которая бросится к тебе в объятия, как только ты появишься на пороге.
Однако Макс был мало склонен к подобной пустой игре воображения. Он значительно лучше представлял себе логические закономерные последствия провала. И тут он вынужден был признать, что потерпел поражение. Он не привез с собой Бена, и было мало надежд, что Бен скоро вернется по собственной воле.
Макс притормозил, въезжая на стоянку у гостиницы. Его не радовала предстоящая встреча. Но, по крайней мере, он уже упаковал вещи и был готов к отъезду. Разница только в том, что на этот раз он покидал нечто для него значимое.
К удивлению Макса, стоянка оказалась заполнена машинами. Сегодня был четверг, и по всем расчетам в такой день не ожидалось наплыва посетителей, но у «Гнездышка малиновки» под проливным дождем царило большое оживление. Люди входили и выходили из гостиницы, перенося чемоданы и сумки.
Макс с трудом отыскал место у входа на кухню. С чувством обреченности он направился в дом.
Аппетитный запах свежеиспеченного хлеба и благоухание супа со специями встретили его, как только он вошел в кухню. Макс на секунду приостановился, впитывая тепло. Почти что возвращение домой.
Когда открылась дверь, Андромеда, занятая варкой овощей, подняла голову. Ее лицо осветила радостная улыбка.
— Макс, слава Богу, вы вернулись. У нас тут настоящий аврал. Час назад к нам заявилась целая группа под названием «Воины в походе». На пляже они вымокли до нитки и решили заночевать здесь.
— Привет, Макс. — Утренняя Звезда стряхнула муку с пальцев. — Как съездили?
Триша вошла на кухню через раздвижную дверь из столовой. Макс решил не поддаваться жалости при виде надежды в ее глазах. Лучше сразу покончить с объяснениями.
— Мне очень жаль, Триша, — сказал он среди внезапно воцарившейся на кухне тяжелой тишины. — Я не привез Бена.
В глазах Триши заблестели слезы. Она кивнула, будто другого не ожидала.
— Вы его видели? Как он там?
— Я его видел, у него все в порядке. — Макс попытался что-то добавить. — Он о вас беспокоится.
— Но не настолько, чтобы вернуться домой.
— Клео права. — Макс сжал рукоятку трости. — Он боится.
Триша улыбнулась сквозь слезы.