– Паршиво.
– Не то слово. Мать Мередит не желала обратиться за помощью к специалисту, но ничего не имела против самолечения. Она начала пробовать всякие лекарства, в том числе и наркотические препараты, и, в конце концов, они стали причиной ее смерти. Мередит было семнадцать, когда это случилось. Утром она вошла в спальню матери и нашла ее остывшее тело.
– Господи Боже, – пробормотал Томас, качая головой. Помолчав, он задумчиво сказал: – Такого рода препараты стоят кучу денег.
– Несомненно. Кроме того, их употребление делает невозможным наличие нормальной работы и порядка в доме. Даже обед для ребенка кажется непосильной задачей. Они довольно часто переезжали с места на место… В доме периодически появлялись разные мужчины.
– Могу себе представить.
– Мне кажется, что основным воспоминанием детства для Мередит было чувство незащищенности. Она была просто одержима мыслью о большом количестве денег, которые смогли бы навсегда гарантировать ее финансовую независимость. Она ни на минуту не прекращала думать об этом и разрабатывала все более хитроумные планы.
– А как вы познакомились?
– После смерти матери Мередит решила разыскать отца. Видите ли, она осталась совершенно одна, и ей просто необходимо было найти какого-то близкого человека, который хотя бы будет знать, что она существует.
– Вполне естественное желание, – кивнул Томас. – Возможно, что на ее месте я сделал бы то же самое.
– Да и я… – Леонора замолчала, печаль окутала ее невидимой вуалью.
Через некоторое время Томас спросил:
– И что случилось дальше?
– Она залезла в базу данных банка спермы и нашла там имя своего отца. Забавно, учитывая, что подобные заведения всегда гарантируют полную анонимность. – После секундного колебания девушка продолжала: – Мередит выяснила, что много лет назад этот мужчина погиб в авиакатастрофе. И тогда она стала искать его родственников.
Уокер со стуком опустил бокал на стойку и изумленно уставился на Леонору:
– Этого не может быть! Вы хотите сказать…
– Мередит нашла свою сводную сестру, – пробормотала Леонора, опуская руку на голову пса, который незаметно материализовался подле ее стула и предлагал свою моральную поддержку.
– То есть вас? – переспросил Томас, все еще пристально глядя на нее, словно пытаясь решить, похожа ли она на ту, другую.
– Да, – просто ответила Леонора.
– Вот черт…
Повисло молчание, лишь дрова в камине потрескивали, и этот звук лишал паузу возможной напряженности.
– Это доказывает известный постулат о том, что набор генов не есть определяющая черта. Вы с Мередит абсолютно разные, просто ночь и день.
– Знаете, это беспокоило и ее тоже. Она как-то даже спросила меня, что я думаю по этому поводу.
– И что же вы ей ответили?
– А что я могла сказать? – Девушка пожала плечами. – Я потеряла родителей, но у меня были любящие бабушка и дедушка, которые смогли заполнить пустоту. А Мередит была одна – никто не заботился о ней. И ей пришлось очень тяжело…
Томас отпил глоток бренди и сказал, словно размышляя вслух:
– Эта информация помогла мне найти кусочек головоломки.
– Какой головоломки?
– Ваша личность – самая большая загадка, с которой я столкнулся последнее время. И мне никак не удается разгадать вас.
Эта мысль неожиданно понравилась Леоноре. Она никогда не считала себя загадочной женщиной, и то, что такой мужчина, как Томас Уокер, думал о ней именно так, приятно щекотало самолюбие. Девушка сняла очки, сложила и расправила дужки; этот простой, ничего не значащий жест всегда давал несколько секунд, необходимых, чтобы в трудной ситуации подобрать достойный ответ.
– Я всегда полагала, что в нашей семье единственная интригующая личность – это Мередит, – произнесла она наконец.
– Ничего подобного! Раскусить Мередит было проще простого. Но вот вы… Сначала я решил, что вы ее сообщница и тоже охотитесь за деньгами.
– Я помню.
– Эта теория рассыпалась в прах, когда вы предложили мне сделку: номер счета в обмен на помощь в расследовании возможного убийства Мередит.
– И тогда вы быстренько состряпали новую теорию?
– Я был стопроцентно уверен, что у Мередит не было близких друзей. Никто из просто знакомых не стал бы бросать работу и личные дела и приезжать в Уинг-Коув ради ответов на туманные вопросы. Я все думал, что должна быть какая-то логичная связь, веский повод для… – Он вдруг замолчал, и Леонора, выгнув бровь, переспросила:
– Так в чем же состояла новая теория?
Но Уокер сделал вид, что не слышит вопроса, и пристально разглядывал очки, которые девушка крутила в руке.
– Эта дужка выглядит ослабленной, – сказал он.
– Так и есть. Я все собиралась при случае заскочить в оптику и попросить, чтобы ее подтянули, но закрутилась…
– Винт может потеряться… Дайте-ка.
Он забрал оправу из ее пальцев, встал и, открыв неприметную дверь рядом с холодильником, скрылся в соседнем помещении. Там зажегся свет. Леонора, которая даже не успела поинтересоваться, что это он намерен делать с ее очками, слезла с табурета и подошла к открытой двери. Комната была полна всевозможными инструментами самых разных видов и размеров. Уокер стоял у стола и копался в ящичке с миниатюрными отвертками.
– Томас…
– Думаю, у меня найдется подходящая… Точно, вот она!
Он повозился с дужкой и протянул Леоноре очки:
– Попробуйте.
Сначала она просто согнула и разогнула дужки. Обе были одинаково крепко привинчены. Тогда девушка надела очки. Ей было неожиданно приятно, что он что-то сделал для нее.
– Здорово! – искренне воскликнула она. – Надо бы завести себе такую маленькую отверточку, чтобы не приходилось бегать в оптику всякий раз, как ослабнет винтик. Спасибо.
– Всегда к вашим услугам.
– Я здесь, в Уинг-Коув, по тем же причинам, что и вы, Томас, – неожиданно выпалила Леонора.
– Теперь я знаю, – отозвался он. – Семья – это ответственность. И крепкие связи, несмотря ни на что.
– Да…
– Ну вот видите, а я-то считал, что у нас с вами нет ничего общего.
Леонора промолчала. Не признаваться же ему, что она повторяла эти слова про себя довольно часто, словно надеялась спрятаться за ними.
Через некоторое время Томас и Ренч проводили девушку домой. Туман сгустился, окутав бухту, и сквозь его призрачную пелену слабо светили лампы над беговой дорожкой. Там, где был город, виднелось лишь бледное свечение: как далекий-далекий маяк, город указывал путь заблудшим.